Книга Версаль под хохлому, страница 56 – Дарья Донцова

– А тот парень промолчал? – прервала я Елену.

– Ага, – кивнула она. – На стикер только посмотрел, но ничего не сказал. Я братца Аленушку ему на рукав куртки прилепила, парень ведь с пустыми руками шел. И у шаурмы с тротуара тихо встал, только ойкнул. Пошептался с Рахматом и утек.

– Можешь его описать? – попросила я.

Лена начала притоптывать на месте.

– Как все. Куртка, джинсы, кроссовки... О! Кроссовки!

– И что с ними? – насторожилась я.

Лена снова чихнула.

– Не знаю.

– Ты не зря вспомнила про обувь, – назидательно сказала я, – опиши мне ее.

Лена зевнула.

– Устала тут стоять. Мне до полуночи скакать.

– Куплю тебе кофе и булочку, – предложила я и пошла к тонару с вывеской «Итальянское бистро».

– Спасибо, – пробормотала студентка, взяв картонный стаканчик. – Но зря ты потратилась. Ничего мне не припоминается.

– Начнем от печки. Кроссовки белые? – поинтересовалась я.

– Не-а, – жадно откусив от плюшки, сказала Лена. – Не лето, темные. Небось черные.

– С красными шнурками? – предположила я. – Кислотного колера?

– Нет, – засмеялась Лена, – обычные тесемки. Задники у ботинок были светоотражающие. Мужик, когда к шаурме шел, пятками засверкал, на них луч от фар проезжающей машины упал.

Холодный ветер проник под мою короткую курточку, и я поежилась. Рамазан тоже упоминал про сверкающие пятки. Я тогда решила, что торговец лепешками с тухлым мясом использовал это выражение, чтобы подчеркнуть скорость, с которой скрылся незнакомец, но, похоже, Еглоев имел в виду те самые задники-катафоты.

– Он приложился сильно, – бубнила Лена, – ноги даже задрались. И что-то в них было странное, не как у всех... В глаза бросилось, но я тут же забыла, ко мне сразу три парня подошли билеты покупать. Извини, знала бы, что эта деталь кому-то понадобится, повнимательней бы смотрела.

Я протянула Лене визитку.

– Если вспомнишь, позвони.

– Ладно, – равнодушно пообещала девушка и запихнула карточку в рукав.

Мокрая, голодная, усталая, я добралась до джипа, живо переоделась в сухие джинсы, лежавшие в багажнике, и стала внимательно читать письмо.

«Больше не хочу жить. Меня мучит совесть. Я убила своих отца и мать, Виктора Потемкина и Веронику Суханову. Они меня бросили, и я их убила. Отравила. Пришла в дом, заставила написать письма. Пусть все думают, что они самоубились. Они заслужили смерть – я урод по их вине. Я всех ненавижу. Зачем Николай меня мучил? Врачи делали больно! А урода не исправить. Светку любили, меня нет. Я самоубиваюсь сама! Никого не вините, кроме Виктора Потемкина, Вероники Сухановой, Светки, Юлии и Николая Крыловых. Еще Раиса Демьяновна мне надоела. Всем хорошо, мне нет. Я всех убила. Сама. Одна. И Светку тоже. За что ей все, а мне фига? Я не хочу жить! Я урод! Страшилища умирают. Я убила всех! Я! Но вам меня не наказать. Не поймать. Я насыпала кракон в банку с травяным чаем. Светка его любит. Скоро попробует. Приятного ей аппетита! Джулия».

Мне стало жарко. Ругая себя за то, что сразу не прочитала письмо, а стала беседовать с Рамазаном и Леной про парня-курьера, я включила сирену и понеслась к дому Потемкиной, очень надеясь, что Джулия написала неправду. Одновременно я звонила Светлане и Антону. Потемкина не отзывалась ни по мобильному, ни по городскому, зато Котов откликнулся сразу.

К высокой башне мы с шефом подлетели почти одновременно, через секунду во двор въехала «Скорая помощь».

– Что там? – спросил врач, выскакивая из микроавтобуса.

– Предположительно отравление краконом, – на ходу бросила я, несясь к лифту.

На звонок в дверь никто не отреагировал. Антон вытащил из кармана электронную отмычку, послышалось характерное потрескивание, створка открылась.

– Впечатляет, – пробубнил врач. – А я, наивный, полагал, что хороший замок залог моей безопасности.

Не обращая внимания на доктора, я первая влетела в прихожую и побежала по коридору.

Света лежала на полу в кухне, скрючившись в позе эмбриона. Около нее валялся разбитый, будто раздавленный ноутбук.

– Люди! Скорей! Сюда! – закричала я.

Эскулап вошел, присел около неподвижного тела.

– Уверена, что она проглотила таблетки кракона, – суетилась я. – Сделайте ей укол, поставьте капельницу. Ну, не спите!

– Таня, она умерла, – тихо сказал Антон.

Меня охватило отчаяние.

– Нет! Пусть врач не сидит сложа руки, а займется делом!

– Да она уже коченеет! – возмутился тот. – Чего вы от меня хотите?

– Ничего, – ответила я, – простите. Опоздала. Мне следовало сразу прочитать записку.

– Когда скончалась девушка? – Антон повернулся к доктору.

– Я не судебный медик, – отвертелся от ответа тот, – термометра для печени не имею. Ошибусь, потом отвечать придется.

– А если просто так, не официально? – попросил Котов. – Час назад? Два?

Доктор почесал подбородок.

– В комнате тепло, форточки закрыты... Ну, наверное, днем, в промежутке между часом и тремя. Смотрите, на столе чашка, тарелка грязная. Она перекусила, и ей плохо стало.

Антон посмотрел на часы.

– Таня, слышала? В тот момент, когда ты получила записку, Светлана уже была мертва. Ты не виновата в ее смерти. Лучше посмотри по сторонам. Ты была у нее вчера вечером. Что-то изменилось? Пропало? Или, наоборот, прибавилось?

– Вчера вечером, – стараясь говорить спокойно, ответила я, – Света была абсолютно здорова. Правда, нервничала, достала банку с успокаивающим чаем, пила его. Похоже, она угостилась им и сегодня, вон стоит та самая банка, открытая. Нет, ничего особенного я не замечаю.

– Лизе сегодня спать не придется, – сказал Антон, – а ты, Таня, отправляйся домой и немедленно ложись в кровать.

Я открыла рот, но тут же закрыла его и пошла на выход.

Нет ничего приятнее, чем, озябнув, промокнув и проголодавшись, вернуться домой и залезть в горячую ванну. Сначала я полежала в пене, потом закуталась в махровый халат, пошла на кухню и, не обнаружив там ни Игоряши, ни Генаши, впала почти в эйфорическое состояние. Человек легко может стать счастливым, и ему для этого не надо тратить ни деньги, ни время. Хотите рецепт абсолютного счастья? Он прост, как веник. Приютите в своей квартире двух братьев соседки, а потом, придя домой около полуночи и поняв, что те подевались невесть куда, почувствуете прилив ни с чем не сравнимой радости. Вопрос: ощутили бы вы подобный восторг, заранее зная, что в квартире никого нет? Мораль: почаще селите к себе гостей.

Я сделала кучу бутербродов, налила пол-литровую чашку чая, положила туда половник малинового варенья, легла в кровать, включила телевизор и стала ужинать. В какой-то момент совесть робко шепнула: «Таняша, у тебя лишний вес». Я замерла было с очередным куском хлеба в руке, но тут же нанесла совести сокрушительный удар: «Молчи, дорогая. Я упала в лужу, промокла, могу заболеть. А что нужно для поддержания иммунитета на должной высоте? Правильно, высококалорийное питание. Вот минует угроза простуды, и я опять буду жевать петрушку пучками».