Книга Повесть о старых женщинах, страница 321 – Арнольд Беннет

— От чего он умер? — коротко спросила Софья. Мистер Болдеро в недоумении пожал плечами.

— Должно быть, от истощения, — ответил он.

— Он здесь? — спросила Софья, ища взглядом, где может находиться спальная.

— Да, — сказал мистер Болдеро. — Вы, наверное, хотите посмотреть на него?

— Да, — кивнула Софья.

— Ваша сестра говорила, что вы давно его не видели, — с сочувствием пробормотал мистер Болдеро.

— Да, с семидесятого года, — ответила Софья.

— Ах, господи, господи! — запричитал мистер Болдеро. — Боюсь, туго вам пришлось, миссис Скейлз. С семидесятого года! — Он вздохнул. — Прошу вас, крепитесь. Я не оратор, но поверьте, соболезную вам. Да, соболезную! Как жаль, что нет жены и она не может принять вас.

На глаза Софьи накатились слезы.

— Ну же! — сказал он. — Мужайтесь!

— Я плачу из-за вас, — благодарно произнесла Софья. — Вы проявили такую доброту, приняв его. Вам это было чрезвычайно неудобно.

— О! — возразил Болдеро. — Не надо так говорить! Не мог же я оставить на улице родственника, да еще и старика! Подумать только! если бы он сумел угодить своему дядюшке, он был бы теперь одним из самых богатых людей в Ланкашире. Но тогда в Стрейнджуэйз не было бы Института Болдеро! — добавил он.

Минуту они помолчали.

— Пойдем сейчас? Или подождем немного? — ласково спросил мистер Болдеро. — Смотрите как вам лучше. Ах, вот досада, что жена в отъезде!

— Пойдемте, — сказала Софья твердо, несмотря па потрясение.

Мистер Болдеро поднялся с нею по темной лестнице, которая выходила в коридор, — в конце его находилась приоткрытая дверь. Мистер Болдеро распахнул дверь перед Софьей.

— Я оставлю вас на минутку, — сказал он все тем же, крайне сдержанным тоном. — Если я буду нужен, вы найдете меня внизу.

И он удалился, стараясь не шуметь.

Софья вошла в комнату. Окно было завешено белой занавеской. Софья оценила то, как тактично мистер Болдеро оставил ее одну. Ее знобило. Но когда в полутьме она увидела лицо, выглядывающее из-под белой простыни, лицо старика, лежащего на голом матрасе, она вздрогнула, озноб прекратился, и Софья застыла в полной неподвижности. Такого удара она не ожидала, не предвидела. Сильнее удара ей испытывать не приходилось. В своем воображении она не представляла Джеральда глубоким стариком. Она знала, что он стар, она задумывалась о том, что он, должно быть, очень стар, что ему за семьдесят. Но не представляла себе его таким. Старческое лицо, прикрытое простыней, вызывало боль и жалость. Увядшее лицо с блестящей кожей, собранной в морщины! Отвисшая кожа под подбородком напоминала ощипанную птицу. Под выступающими скулами были глубокие провалы почти с кулак величиной. Щеки покрывала редкая седая щетина. Седые волосы сплелись в жидкие косицы, пучки белых волосков торчали из ушей. Рот был закрыт, и втянутые губы явно свидетельствовали, что за ними прячутся беззубые десны. Веки облегали закрытые глаза, как лайка. Кожа была иссиня-бледной, и казалось, вот-вот треснет. Тело, очертания которого были ясно видны под простыней, было ссохшимся, тощим и жалким, как и лицо. А на лице застыло выражение беспредельной усталости, трагического и острого истощения, и Софья, которая всегда считала, что усталость и истощение можно утолить отдыхом, с ужасом повторяла про себя: «О, как же он устал!»