Онлайн книга «Канатная танцовщица»
|
Дама подняла свою вуаль, и присутствующие увидели ее бледные щеки, покрасневшие от слез глаза. Но голос ее звучал твердо: – Мой муж не покидал меня в ночь, когда было совершено преступление. – Именно это ваше утверждение и доверие, которое оно вызывает, – заявил Виктор, – мешают нам постигнуть правду, а знать ее абсолютно необходимо. – Но правда такова, как я говорю. Другой – нет. – Есть и другая, – возразил Виктор. И он обратился теперь к господину Гюставу Жерому: – Эту правду знаете вы, господин Жером, не так ли? Одним заявлением вы можете рассеять потемки. Вы не хотите сказать? – Мне не о чем говорить. Я ничего не знаю. – Нет, знаете. – Ничего не знаю, клянусь! – Вы отказываетесь отвечать? – Я не отказываюсь, я ничего не знаю. – Тогда, – заявил Виктор, – если вы не решаетесь, скажу я. Я это делаю с большим сожалением, боясь причинить жестокую травму чувствам мадам д’Отрей… Но раньше или позже она эту правду узнает. Господин Жером сделал протестующий жест, и у него вырвалось: – Господин инспектор, то, что вы собираетесь сказать, очень жестоко! – Для того, чтобы заявить подобное, надо знать наперед, что будет сказано, господин Жером. В таком случае, говорите вы. Виктор выждал и, поскольку Жером молчал, решительно начал: – Вечером накануне преступления господин Жером обедал в Париже со своим другом Феликсом Дювалем. Это развлечение друзья часто себе позволяли, будучи любителями хорошо поесть и отведать хорошего вина. Но за этим обедом возлияния были более обильными, чем обычно, до такой степени, что господин Жером в половине одиннадцатого был уже не в себе. По дороге домой он заглянул еще в одно питейное заведение, что окончательно его доконало, однако он все-таки вернулся в свой автомобиль и поехал в Гарт. Но где же он оказался? Перед своим домом, конечно. Он был в этом уверен. В действительности же он был перед старой своей квартирой, где не жил уже десять лет. Ключ от квартиры в кармане? Да… Этот ключ, кстати, требовал у него квартирант барон д’Отрей, и из-за него они ссорились. Однако господин Жером из упрямства носил его в кармане. И, естественно, он им воспользовался. Позвонил. Консьерж открыл. Он пробормотал свое имя, поднялся по лестнице, открыл дверь и вошел в квартиру. Вошел к себе. Действительно, к себе, но с опозданием на десять лет. Как с пьяных глаз не признать свой вестибюль и свою квартиру? Виктор сделал маленькую паузу, а Габриель д’Отрей встала. Она была мертвенно-бледна. Она попыталась что-то сказать, но Виктор продолжал говорить, отчеканивая каждую фразу: – Как не узнать дверь своей спальни? Это она… Та же ручка… В комнате темно… Жена спит. Она приоткрывает глаза… Тихо произносит несколько слов… Иллюзия началась и для нее… Виктор замолчал. Нервозность мадам д’Отрей достигла крайней степени. Шквал мыслей и чувств обрушился на бедную женщину… Проблески воспоминаний, некоторые она поняла только теперь… Короче, ее сразила неумолимая логика Виктора. Взглянув с отвращением на Гюстава Жерома, она рухнула на колени и закрыла лицо руками… Все это произошло в полном молчании. Никакого возражения против разоблачения, сделанного Виктором, не последовало. Гюстав Жером, заметно смущенный, криво улыбаясь, потерял свой обычный апломб и выглядел очень комично. Виктор обратился к нему: |