Книга Канатная танцовщица, страница 66 – Морис Леблан

– Потеряли! – с ужасом воскликнул нотариус.

– Нет, потерять я не могла. Тогда пропала бы и сумка. В ней не было ничего, кроме медали.

– Где же она? Как вы думаете?

– Не знаю. Потерять я не могла. И если она пропала – значит…

Доротея чуть не сказала «украдена», но вовремя спохватилась. Сказать украдена – значит, бросить обвинение одному из присутствующих. Вопрос стал ребром: медаль украдена. Но все четыре медали налицо. Следовательно, одна из них принадлежит мне и один из этих молодых людей – вор.

Это было более чем ясно. Доротея с трудом взяла себя в руки. Пока надо молчать и придумать выход, не подавая вида, что зародилось подозрение. Лучше представить, что медаль потеряна.

– Вы правы, месье Деларю. Медаль потеряна, но где и как, я не могу сообразить.

Она задумалась, силясь припомнить, как исчезла медаль. Все молчали. Фонарики были погашены. Доротея стояла у окна, ярко освещенная солнцем. Бледная от волнения, она закрыла лицо руками, с трудом скрывая тяжелые мысли.

Вспомнилась ей ночь на постоялом дворе в Перьяке, пожар, переполох, крики. Это был несомненный поджог. Вспомнила она, что на помощь цирку прибежали случайно проезжавшие крестьяне. В суматохе кто-нибудь мог забраться в фургон, а сумочка с медалью висела на гвоздике.

Захватив медаль, вор отправился к замку, где поджидала его шайка товарищей. Каждый закоулок был ими изучен и инсценировка воскрешения детально разработана. Несомненно, устроили экстренную репетицию, а потом старик, игравший Богреваля, был захлороформирован или гипнотически усыплен. В случае успеха ему обещали награду, а в случае провала – пригрозили убить. Грабитель же явился в полдень к башне, предъявил краденую медаль, присутствовал вместе с остальными наследниками при чтении завещания, а потом поднялся в башню и принимал участие в воскрешении маркиза. А Доротея была так наивна, что собиралась отдать старику конверт с припиской! Чудовищная комбинация Эстрейхера чуть-чуть не увенчалась успехом. Да, Эстрейхер, потому что один Эстрейхер мог выдумать такой ловкий и наглый план. И не только придумать, но и разыграть, потому что подобные вещи удаются только под личным руководством изобретателя, а без него кончаются провалом.

«Эстрейхер здесь, – промелькнуло в ее мозгу. – Он бежал из тюрьмы. Старик хотел его надуть, и сам поплатился жизнью. Вот он стоит и следит за мной. Трудно узнать его без бороды и очков, с бритым черепом и рукой на перевязке. Он в русской форме, представляется не говорящим по-французски и все время молчит. Да, это не Куроблев, а Эстрейхер. О, как он смотрит на меня в упор, стараясь понять, разгадала ли я его махинации. Теперь он ждет удобного момента, чтобы выхватить револьвер и потребовать приписку».

Доротея растерялась. Мужчина прямо прыгнул бы на врага и схватил его за горло, но она была женщиной и боялась не только за себя, но и за трех молодых людей, которых Эстрейхер мог уложить тремя выстрелами. Чувствуя, что все взоры обращены на нее, Доротея отняла руки от лица, Эстрейхер следил за каждым ее движением, стараясь угадать ее намерения. Она шагнула к выходу. Ей хотелось добраться до дверей и преградить бандиту отступление, став между ними и молодыми людьми. Припертый к стене, он не сможет отбиться от трех сильных и ловких спортсменов. Она сделала еще шаг и еще. До дверей оставалось три метра. Несмотря на темноту, она уже различала медную ручку. Чтобы отвлечь внимание Эстрейхера, она притворилась страшно расстроенной и повторяла со слезами в голосе: