Книга Корнет Савин, страница 133 – Арм Коста

5.

Несколько тюремщиков сопровождали Савина в камеру, где он будет ожидать наказание. Его лицо было серым от изнеможения. Полицейские брюки с лампасами и рубаха полковника, которые он надел перед походом в тюрьму, были разорваны и выпачканы, открывая исхлёстанное плетью тело. Наконец охранник остановился у одной из дверей и открыл её ключом, предварительно посмотрев в небольшое окошко. Двери в длинную узкую камеру отворились, и перед Савиным открылось неприглядное зрелище.

Камера была битком набита людьми. Примерно пятнадцать угрюмых преступников, недовольно посмотревших на вошедшего Савина, размещались на нарах полусидя и полулежа. Было душно и пахло гнильём. Ближе ко входу сидели мужики с серыми угрюмыми лицами, на которых была написана беспросветная тоска. Подальше, у небольшого грязного окошка с кованой толстой решёткой располагались на нарах несколько злобных типов. Они тотчас уставились на корнета хитрыми опасными глазками. Увидев разорванные полицейские лацканы, узники оскалились — нечасто им приходилось лицезреть подобную картину, когда избитого полицейского бросали сюда, в самое пекло.

Окинув всех быстрым взглядом и стараясь не привлекать к себе внимания, Савин сел на нары с краю от входа в камеру. Напротив него на шконке с угрюмым видом сидел упитанный бородатый мужчина.

— Не знаешь, в какой камере арестант Хватов? — еле слышно спросил у него Савин.

Мужик с недоверием посмотрел на новичка и ещё больше нахмурился, будто бы Савин спросил о чём-то недозволенном. Затем мужик отсел подальше, чтобы исключить всякий разговор.

Рядом, через проход, сидел испуганный юноша, который специально отвернулся, чтобы Савин не стал приставать к нему.

Однако Савин не унимался и обратился к нему с тем же вопросом:

— Друг, Хватова не знаешь?

— Что? Вы мне? — испуганно ответил юноша, словно Савин уличил его в краже, а не задал простой вопрос.

Он ссутулился, поджал ноги и с тревогой посмотрел на агрессивных арестантов, сидящих у окна. Но Савина вовсе не смутило его беспокойное поведение. Он пересел поближе к юноше и продолжил свой допрос.

— Хватов, знаешь такого? — прошипел ему на ухо Савин.

— А, Хватов… — испуганно поёжился юноша. — Был у нас, потом унесли.

Его тело ещё сильнее сотрясла нервная дрожь. Он зажал свои колени руками, чтобы скрыть волнение, и отвернулся от Савина.

— Где он? В какой камере? — настойчиво продолжил расспрашивать Савин.

— Ни в какой, — огрызнулся парень.

— Это как же понимать? — недоумённо спросил корнет.

— Он… в лазарете. С чахоткой, — пояснил юноша, снова испуганно посмотрев на бывалых арестантов.

В этот момент один из мужчин, сидевших у окна, поднялся с нар и стремительно направился в сторону собеседников. Лицо здоровяка напоминало морду хищной кошки, которая первой нападает, яростно пуская в ход когти и зубы.

— Господин хороший, у людей вопрос к вам есть, — развязно обратился он к Савину и кивнул на своих дружков у окна.

— Да? Что ж, я с удовольствием отвечу, — бодро ответил Савин, не ожидая подвоха и даже обрадовавшись столь быстрому знакомству с местными обитателями.

Другой, низкого роста арестант с длинным носом также подошёл к Савину и, уже не церемонясь, спросил напрямую:

— Почему шаровары у тебя, как у легавого? Из служивых, что ли?

Низкорослый брезгливо скривился, словно наступил в грязь. Савин опустил взгляд на свои полицейские штаны с лампасами, разорванные в нескольких местах, и ухмыльнулся: