Книга Клуб самоубийц, страница 74 – Сергей Оксанин

– Хорошо. Я приду.

Отец Бонифаций поклонился и вышел. Любляна уставила на Пе́тровича широко открытые ужасом глаза:

– Дорогой, что за поминальная служба?

«Да, девочка, а не припоминаешь ли ты свой вчерашний черный юмор?» – усмехнулся про себя Пе́трович. А вслух сказал:

– В клубе скоропостижно скончался один из его сотрудников. Поэтому меня сегодня и отпустили. Давай посмотрим, что тебе там накопировала библиотекарша.

– Нет, постой. Мне все это уже не нравится. Пока ты разговаривал с Кристиной, несколько раз звонил некто доктор Шнайдер, интересовался, когда у тебя закончатся переговоры.

– Молодец, что ты меня не побеспокоила.

– У этого Шнайдера такой голос… Он из полиции?

– Послушай, – Пе́трович не хотел ей отвечать, – у меня сегодня очень непростой день. Вечером мы точно никуда не пойдем. Я буду работать.

– Ты боишься выйти на улицу?

До чего же женщины бывают проницательными. Неужели по мне это видно?

– Так, – решительно сказала Любляна, – я сейчас быстро к себе. Возьму твою рубашку и бритву и заодно переоденусь сама. На обратной дороге зайду в «сандвичер», наберу нам на обед и ужин. И останусь с тобой^[47].

– Послушай, это лишнее. И потом…

– Думаешь, что это тоже небезопасно? Волнуешься за меня?

– Да.

– Спасибо. Но можешь не волноваться. Подойди сюда, – и она потянула его к окну. – Видишь там напротив, в кафе, молодого человека у окна?

Пе́трович пригляделся и узнал Влада.

– Я его заметила еще во вторник, когда мы выходили из моей школы и шли до трамвая. А вчера – в этом кафе, когда я поливала цветы. Он тоже из полиции, да?

Пинкертоны несчастные, как она вас всех вычислила.

– Да.

– Они охраняют тебя?

– Можно сказать и так.

– Как его, – девушка указала пальцем на окно, – зовут?

– Вольдемар. Влад.

– Тогда я сейчас выйду и скажу ему, чтобы он не беспокоился, что ты работаешь, а меня надо проводить – туда и обратно.

– Дорогая…

– Не спорь. Все, – девушка уже накидывала пальто, – я пошла.

Любляна поцеловала его в щеку и направилась к выходу. Но вдруг повернулась:

– Да, звонила Милена. Она до обеда пришлет факс с твоим заданием. Насчет Фридриха Хиршбюля. Так что посматривай на мой стол.

Пе́трович посмотрел, как Любляна вышла из подъезда, как она вошла в кафе и вышла под руку с Владом. Он подошел к кофейной машине. А чего хорохориться? Он вспомнил оскал громилы. По большому счету, девушка права. Кто знает, что у них на уме?

Он взял кофе и вернулся к себе в кабинет. Подошел к трубочному кофру (еще один подарок тетушки, с моей коллекцией трубок я здесь долго могу просидеть). Но нельзя же сидеть здесь вечно. Так, назад, к «дереву решений».

Сначала – мальчик. Пе́трович добавил сбоку круга квадратик, это – Офелия, и стрелками отобразил план Гая Фокса – Седой – шулер – Офелия – психиатр, и еще один квадратик – брат. Вспомнив священника, он нарисовал в пустом квадрате очки. Смотрящий.

Рисунок ему стал нравиться. Давай, еще что-нибудь добавим. Он нарисовал поверх зачеркнутого квадрата секретаря домик. А это – крыша.

Вроде все логично. Доказать трудно, но если взять Седого в камере хранения, то можно.

Но что-то в этой логической цепи не билось. Пе́трович вспомнил, как тогда с Кристиной они на своем маленьком пристеночке собирали пазлы. Как он, демонстрируя свое аналитическое мышление, собирал почти всю картинку, но почему-то в руке всегда оставался один фрагмент. Кристина смеялась, а он, не на шутку рассердившись, заколачивал последний пазл в картинку ладонью. Вот и сейчас у него такой же пазл. Что-то ему не давало покоя.