Книга Убийство в Венеции, страница 115 – Ян Мортенсон

— Все это не так странно, как может показаться на первый взгляд, — продолжал я. — Андерс рассказал мне об этом, когда мы летели из Франкфурта. Я случайно встретил его в Венеции, где он выступал на семинаре. И он поведал, как однажды ночью его разбудили и под угрозой пистолета и с завязанными глазами повезли куда-то в окрестности Стокгольма. Здесь спросили его мнение по поводу висевшей картины. Будучи специалистом по Рубенсу, он констатировал факт всемирной сенсации. Творение Рубенса вернулось после почти четырехсотлетнего отсутствия.

— О боже, боже, — закудахтал Эрик и сам подлил в свою рюмку коньяка. — Это становится все более увлекательным. Прости меня, старого девственника, но какая здесь, собственно, связь? Андерса якобы будят посреди ночи, завязывают глаза и куда-то везут. Там он обнаруживает картину. Но как же он мог узнать, что это Слагста, если глаза у него были завязаны? И как ты определил, что речь идет о той же самой картине?

— That’s a good question^[5], как говорят в американских детективах. Андерс этого не знал. А вот я знаю. Ехать сюда ему пришлось около часа, затем он поднимался по каменной лестнице, войдя со двора, засыпанного крупным гравием. Кроме того, он описал мне картину, рассказав о сюжете. О том, как Юдифь убивает Олоферна под пухлыми ангелочками в стиле барокко. Это описание абсолютно совпадает с рассказом Маргареты.

— А не было ли тут лишку? Ну, с этим маскарадом? — В голосе Свена проскальзывала ирония. — Не проще ли было ему приехать и осмотреть картину в более подходящих условиях? Что-то все это кажется слишком театральным и мелодраматичным — ночные поездки, повязки на глазах и пистолеты.

— Не думаю. Тот, кто все это устроил, не был заинтересован в том, чтобы Андерс опознал владельца или место. Именно поэтому ему пригрозили смертью, если он о чем-то проговорится.

— Хочешь сказать, я не должна была узнать, что владею колоссально ценной картиной Рубенса, чтобы не страдать, когда ее украдут? — слегка склонив голову, Маргарета смотрела на меня, сосредоточившись на моем рассказе.

— Именно. Не в бровь, а в глаз. В тот раз ты просто пожала плечами, так ведь? Ну, не совсем так. Ты с чувством долга известила страховую компанию, однако, положа руку на сердце, о картине не жалела. И воры смогли тихо-мирно вывезти ее из Швеции.

— До сих пор все довольно логично, — сказала Барбру Лунделиус. — Но как ты можешь объяснить тот факт, что не было никакого шума из-за всплывшей на рынке вновь обнаруженной картины Рубенса?

В этот момент послышался сухой треск, как будто сломали ветку, и тут раздался удар. Не грохот, а именно удар. Удар молнии.

— У нас есть громоотвод, — успокаивающе сказала Маргарета. — Ничего страшного. Она наверняка ударила в одно из высоких деревьев в парке.

— А кто сказал, что картина попала на рынок? — спросил я.

— Но тогда вся твоя своеобразная теория разваливается, — сказал Гуннар Нерман. — Она ведь исходит из того, что картину крадут и вывозят из Швеции, не так ли? Полагаю, это сделали не для того, чтобы пожертвовать ее какому-нибудь музею.

— Покупателю не нужна огласка. Наоборот. Он доволен, очень доволен фантастическим пополнением своей коллекции. Возможно, через несколько лет картина где-то и всплывет. В Женеве, Монако, Лондоне или Лос-Анджелесе, совершенно без каких-либо следов, ведущих в Слагсту. И если Маргарета захочет утверждать, что картину украли отсюда, то доказательств никаких нет. Картина в Слагсте была лишь бледной копией, а копий существует предостаточно. Кроме того, ты уже получила страховку и тогда не сказала ни слова о Рубенсе.