Онлайн книга «Убийство в Венеции»
|
Каждый раз, когда я приезжаю в Венецию, испытываю чувство потерянности во времени. Время останавливалось, и я вступал в живую картину истории. Ничто не изменялось, кроме людей. Но я не был в этом до конца уверен, особенно во время ночных прогулок. Фасады домов и каналы выглядят так же, как и сотни лет назад, хотя годы и наложили на них серебристую патину. Медленный, почти незаметный глазу упадок и чувство бренности. Затонувшая Венета воскресла, но утратила искру жизни того знаменательного процесса, когда город был великодержавным, был осью политического колеса, вращавшегося веками в Средиземноморье, — и перекачивал богатства и власть в венецианскую республику. Многие годы Венеция практически имела монополию на торговлю между Востоком и Западом, служила в качестве естественного звена между наследниками Западного Рима и Византией. И только после разорительных набегов турок и усиления их влияния в XVI веке, после открытия новых торговых путей к богатствам Индии и Азии власть и превосходство республики постепенно ослабли. Возможно, это плод моего воображения, а может, влияние прочитанного. Но для меня приехать в Венецию — значит раствориться, слиться с процессом, затягивающим в черную глубину к безмолвному покою. Откинуться, закрыть глаза и слушать очень далекую музыку. Медленно скользить вниз в сумрачно-зеленую воду и обрести покой на белом песчаном дне среди останков затонувших мраморных храмов… Мотор дал задний ход, издав звук оглушительного крещендо, быстро прервавшийся; вода вскипела белой пеной под кормовыми винтами, катер мягко развернулся и пристал к деревянным мосткам, спускавшимся с набережной, грубые каменные блоки которой были облеплены зелеными скользкими водорослями. Неподалеку, у других мостков, покачивалось скопище черных гондол с серебристыми форштевнями на тонких шеях — как стая птиц, остановившихся отдохнуть на ночь. Я сошел на берег. Разместившись в отеле, расположенном за мостом Риально, я позвонил в магазин Леонардо Пичи. Я сознательно отказался от мысли позвонить ему из Стокгольма. Мой телефон наверняка прослушивался, а я не хотел возбуждать ненужных подозрений. Во всем, что касалось моей поездки, я тоже был осторожен: пытаясь уйти от возможных «хвостов», быстро делал пересадки в метро, пока у «Централен» не скользнул в отправлявшийся в аэропорт автобус. Кажется, я проделал все удачно, так как в самолете никто не обращал на меня внимания, а в катере-такси от аэропорта Марко Поло я был единственным пассажиром. Молодой голос ответил мне по-итальянски, нам удалось понять друг друга, и я выяснил, что магазин открыт и закроется не раньше, чем через час. Освеженный принятым душем, я шел в сторону площади Формоза узкими и темными переулками, почти такими же, как в Гамластане. Не многие стремились попасть сюда, свернув с туристских оживленных улиц, на которых шикарные магазины щеголяли своим заманчивым выбором. Здесь же усиливалось чувство растворения во времени и блуждания в истории. Переулки порой сужались настолько, что, расставив руки, я мог прикоснуться к шероховатым стенам по обеим сторонам. Вверху в полумраке виднелось сушившееся после стирки белье, похожее на светлые крылья летучей мыши, а окна нижних этажей были закрыты прочными железными ставнями. В скудном освещении следовало быть осторожным, чтобы не упасть. Черный кот прошмыгнул темной тенью через неровную булыжную мостовую, но я не стал трижды сплевывать, хотя, возможно, мне следовало это сделать. |