Книга Наследник богов, страница 201 – Нира Страусс

Хапи усмехнулся:

– А то! У Геба все с размахом.

Затянувшееся молчание прервало покашливание Мере.

– Хочешь… побыть одна? – с проницательным видом спросила девочка.

Найла показала ей язык:

– Не нужно. Хотя кое-что…

Она сняла через голову сумку на длинном ремешке, с которой не расставалась на раскопе, потому что носила там самое ценное – документы, мобильный, чтобы вовремя отвечать отцу и Феми, карманный микроскоп и завернутое в платок белое перо. Его-то она и вытащила, осторожно развернув ткань.

За это время из него не выпал ни один шелковый белоснежный волосок, и оно сияло так же, как в тот день, когда Найла подобрала его в Солнечном храме.

Подойдя к пьедесталу, она возложила перо к расставленным ногам статуи. А потом, вздохнув поглубже и нежно коснувшись пальцами гранитного колена, отошла.

– Ну что, господин Нкоси, пора за работу.

– Я же теперь в бумагах потону!

– Да ладно, ты буквы, что ли, выучил? – не удержался Хапи.

Мере закатила глаза под пластиковыми очками:

– Мужчины…

Не успели они пройти и нескольких метров, как в спину ударил слепящий золотой свет, обрисовывая их силуэты на глинобитной брусчатке. Все застыли, словно парализованные, не веря самим себе, но через несколько секунд свет померк и пропал.

За спиной захрустело. С колотящимся сердцем – оно билось так, что пульсировали даже глаза, – Найла медленно обернулась.

На месте статуи, которой она касалась несколько секунд назад, стоял человек. Живой и дышащий. В том же шендите и тех же браслетах, а улыбка, лишь намеченная скульптором, уже сияла в полную силу.

Глаза цвета чистого изумруда искали взглядом Найлу – и нашли.

– Здравствуй, прекрасная.

Наш господин, Его Высочество бог Геб вернулся на землю… На этот раз навсегда. Я, Контар Бек, останусь последним из тех, кому довелось вести записи на этих страницах.

После того как был повержен Сет, бог Солнца в награду за доблесть и неоценимую помощь сохранил душу Геба, не позволив ей отправиться в Дуат. Явив свое невероятное могущество, Ра помог Гебу снизойти на землю смертных. В точном соответствии с пророчеством верховной жрицы Мересанх, принц богов ушел в небытие, а в Усадьбе поселился смертный с сияющими зелеными глазами и необычайно заразительным смехом. Единственным напоминанием о его прошлой жизни служит причудливый, едва различимый шрам на шее.

С чрезвычайной гордостью сообщаю в этих строках, что сердце одного из величайших богов-творцов принадлежит теперь моей прекрасной дочери. И, должен признаться, меня это ни на миг не удивило: Найла с рождения была особенной. Звезды и пустыня с самого начала сулили ей большое будущее. Мог ли я тогда вообразить, что большое будущее подразумевает уничтожить бога пустыни и войны и полюбить бога земли и всего на ней растущего? Наверное, нет. Хотя, по здравом размышлении, все вполне логично.

Ради исторической точности, а также сознавая, что больше ни одному Беку не суждено будет поведать в этой хронике о своих отношениях с богами, добавлю, что моя собственная божественная супруга решила не отказываться от бессмертия, дабы по-прежнему хранить и оберегать хеху, как и все предшествующие столетия. Несмотря на это, ваш покорный слуга почитает за огромную честь каждую отпущенную мне минуту рядом с ней – и уже оставшиеся в прошлом, и те, что мне отмерены наперед. Скажу не таясь: не всякому выпадает такое счастье встретить родственную душу, какое выпало мне, и за это можно только поблагодарить.

Что касается яйца, показавшегося из пепла Бенну-Чафу, его инкубацией вызвался заняться бог Хапи. Возникшее в связи с этим небольшое разногласие между ним и нашей супругой, которая души не чаяла в погибшей птице, мастерски разрешила Найла. Она подарила яйцо Хапи с заверениями, что он может поступить с ним как заблагорассудится, хоть сварить. Геб, расхохотавшись без боязни обрушить парочку зданий, пообещал другу лично позаботиться о том, кто вылупится. В настоящий момент мне неведомо, чье это яйцо и что будет дальше. Как показывает мой обширный исследовательский опыт, из этой скорлупы может явиться на свет что угодно – во многих случаях далеко не такое благодушное, как священная птица.

Жизнь в моем доме бурлит. Полагаю, впереди у нас годы открытий и находок, которые я сейчас даже вообразить не берусь. Но самое главное: это будут годы любви, семейного тепла и дружбы. Величайшие умы с древних времен воспевали славу Египта, его тайны, его вкус и краски, его зримую и осязаемую историю и традиции. Сколько живу, никогда меня не покидала уверенность, что я родился в сокровищнице: куда ни пойди, обязательно обнаружишь реликвию, если смотреть в оба.

На этом Контар Бек прощается с потомками рода Беков, которым посчастливится копаться в этом манускрипте и хватит духа прочитать, что сталось с богом Гебом и его преданными служителями, и сообщает им, что нет истории и приключений более великих, чем те, которые мы пишем сами.