Книга Зов призрачных сердец, страница 41 – Татьяна Ма

Глава 24

1780

После ужина все собрались в гостиной, которую Анна Кирилловна звала музыкальной. Здесь стояло пианино, купленное много лет назад Павлом Андреевичем для Елены. Та, правда, к музицированию склонности не имела, а потому инструмент простаивал без надобности.

Сегодня, однако, за него уселась Елизавета Сольская, приехавшая в Хворостино вместе с родителями, коих пригласил Павел Андреевич по случаю визита графа Щетинина. Пальчики Елизаветы порхали по черно-белым клавишам, извлекая из пианино красивые звуки. Дмитрий Щетинин стоял рядом и перелистывал ноты, помогая Елизавете. Анна Кирилловна при виде этой идиллии морщилась, недовольно поджимала тонкие губы и укоризненно поглядывала на Павла Андреевича. Взгляд ее выражал: «Мол, я же говорила тебе, что не надо было звать Сольских».

Елена же, напротив, радовалась. Внимание высокомерного Дмитрия было ей неприятно, и она, после утренней прогулки, старалась всячески избегать разговоров с ним. А вот Елизавете, кажется, молодой Щетинин понравился. Она благодарно смотрела на него всякий раз, когда Дмитрий перелистывал ноты, улыбалась кротко, а щеки ее покрывались румянцем.

– Заберу я из Чёрного твоего кузнеца, Павел Андреевич. Вот увидишь – заберу, – долетел до слуха Елены насмешливый голос графа Ростовцева.

Она тут же встрепенулась и стала прислушиваться к разговору отца с графом.

– Алёшка – человек вольный. Сам решает, где ему быть, – откликнулся Павел Андреевич.

– Вот я и говорю – заберу. Дом ему добротный у себя в Заречном поставлю, кузню новую сделаю, подмастерьев дам – и пусть трудится.

– А тебе какая выгода?

– А такая, – рассмеялся граф Ростовцев, мысль свою, однако, не закончив.

Елена вслушивалась с замиранием сердца. А что, если и правда граф даст Алёшеньке дом, кузню большую да новую. Ведь тогда… Тогда он и разжиться сможет, а там, глядишь, и отец смилостивится к их любви, отдаст ее за Алёшу.

– Что-то ты зарделась как, Лена, щеки так и полыхают огнем! – вырвал ее из мечтаний противный до дрожи голос мачехи.

Елена дернулась и пробормотала:

– Жарко тут.

– И правда, жарко, – подскочил с места Анатоль Митрич. – Аж в зобу все горит.

– В зобу у тебя не от того горит, Анатоль Митрич, – пожурила его Анна Кирилловна.

– А от чего ж, матушка? – посмотрел он на нее осоловелыми глазами.

– От возлияний неумеренных.

Беседа продолжалась еще долго, и гости разошлись по отведенным им комнатам лишь глубоко за полночь.

Елене не спалось. Хотелось ей выбежать наружу да заглянуть в беседку. А вдруг Алёша ее там поджидает? Но это всё пустое. Ведь знала, что не явится он в эти дни, когда у них гости. Пока все не разъедутся – не явится. Нужно бы узнать у батюшки, как долго будут Щетинины гостить. Сольские-то завтра с утра к себе в имение вернутся, и Ростовцевы вместе с ними, а вот Щетинины…

Накинув шаль, Елена выскользнула из спальни и спустилась на первый этаж. Здесь уже было темно и тихо, но она знала: отец наверняка задержался в кабинете, чтобы выкурить трубку перед сном. Елена стукнула в дверь и тут же приоткрыла ее.

Кабинет оказался пуст, но на столе горела лампа-маслёнка в виде амфоры. Значит, Павел Андреевич и правда еще не ложился. Только где же он?

Елена окинула взглядом кабинет и вдруг увидела, что один из книжных шкафов стоит как-то боком, словно его отодвинули с одной стороны. Она на цыпочках подошла к нему и заглянула за шкаф. Здесь было темно, но Елена хорошо знала это помещение – потайной кабинет отца, куда он прятался, когда хотел побыть один. Даже Анна Кирилловна не знала этого секрета, а вот она, Елена, с детства знала, часто сама прибегала сюда, когда хотела спрятаться от нянек или, набедокурив, скрывалась за потайной стеною, чтобы ей не влетело от учителей.