Онлайн книга «Ваш милый думает о вас»
|
Она захлебнулась безудержной речью, закашлялась, и непонятно было, слезы на ее глазах вызваны этим кашлем – или горечью, которой были пропитаны слова. Особенно эти, последние… – Мы вдвоем? – вымолвила Юлия, с трудом шевеля губами. – Почему это – мы вдвоем? Глаза Ванды погасли, и румянец сошел с ее щек. – Так. Ни почему. – Она передернула плечами, и конь нетерпеливо забил копытом по луже. – Пора ехать. Скоро смеркнется, а мы… – Что – мы? – тихо, но настойчиво повторила Юлия. – Ну, что мы? – Мы обе бежим от Зигмунда, – устало, обреченно проговорила Ванда, трогая коня каблуком. – Ты его любовница, а я – его жена. Да, да! Чего уставилась?! Год назад мы обвенчались тайно в Кракове. Я была беременна, уже на сносях. Ребенок родился мертвый, и тогда Зигмунд отдал меня Аскеназе… Бросил – ну как тряпку ненужную. Я от этого словно с ума сошла, думала, жизнь кончилась. А потом услышала твой разговор с Аскеназой и поняла: твое спасение – искупление греха моего. В глазах ее, обращенных к Юлии, мелькнула прежняя нежность, но заметив, как та в ужасе схватилась за горло, Ванда в бешенстве воскликнула: – Давай без истерик, ладно? Видела я все это, видела, и сама умею комедии разыгрывать! И вот что: если не хочешь ночь провести в мокром стогу, не отставай: через час езды имение Чарторыйских, там и заночуем. Она погнала коня рысью по скользкой, разъезженной колее. Наверное, конь Юлии сам последовал за спутником своим – покорно, привычно, обреченно… а куда ж ему деваться, бедняге! Так же, впрочем, как и всаднице! * * * Постепенно свежий ветер остудил пылающие щеки и отогнал прочь горделивые и горячечные видения, в которых Юлия поворачивала коня и стремглав неслась прочь, где бы это «прочь» ни находилось, навсегда прощаясь и с мечтами о Зигмунде, и с Вандой, и… И, надо полагать, с надеждой благополучно добраться до России. Стоило ей только вообразить, что в этих отсыревших лесах и промокших полях она останется одна, ей становилось совсем невмоготу. И что за нелепость? Чем виновата Ванда? Любовь Юлии к Зигмунду длилась не более получаса. В самом деле, ведь именно столько времени минуло с тех пор, как она пришла на смену ненависти. А Ванда уже который год живет с этим разрушающим, мучительным чувством к человеку недостойному. Да это кем же надо быть, чтобы свою жену, мать своего ребенка, бросить на забаву и поругание другим мужчинам? Даже невозможно поверить! А возможно было поверить в превращение Адама из рыцаря в развратника? Юлия с омерзением передернула плечами, вспомнив его черные волосатые ноги… а потом, с умирающей уже тоскою, безупречную красоту Зигмунда, неизбывно запечатленную в памяти ее рук. Впрочем, кто знает, возможно, и в нем был некий изъян, изобличавший гнусность и подлость натуры?! Приходится думать так… Ну что ж, Юлия! Ты прекрасно обходилась без этой любви с той самой ноябрьской ночи, разрушившей твою жизнь, обойдешься без нее и теперь. А Ванда… Боже мой, да ведь ей куда тяжелее! Как бы ни честила она Зигмунда, страсть к нему, верно, еще сжигает ее сердце – и каково ей вечно смирять себя, находясь рядом с той, кого явно предпочитает ее бессердечный супруг?! Эх, да ведь она еще не знает о поручении, данном Зигмундом Ржевусскому, не знает, откуда у Юлии это платье и деньги! Ну, дай бог, и не узнает. За это время она сделалась для Юлии больше чем подругой – сестрой, надеждой, прибежищем душе, опорой. Увидев, как стремительно отдаляется от нее согбенная, словно придавленная горем фигура Ванды, Юлия вдруг ощутила приступ жуткого одиночества, и уже не думая, не рассуждая, с такой силой хлестнула коня поводьями, разом ударив его каблуками, что, изумленно взыграв и позабыв про усталость, он в два скока догнал своего сотоварища и вновь затрусил бок о бок с ним. |