Онлайн книга «Повесть былинных лет»
— А ты, приятель, — сказал он Муромцу, — на дозоре пока посиди у костра. Места здесь лихие, разбойничьи. Кто знает, может, за наши головы новгородчане уже вознаграждение какое назначили. Шороху мы там наделали большого. Теперь нужно быть вдвойне осторожными. — Угу, — отозвался богатырь и, опершись о булатное копье, грустно уставился в горящий костер. «И на кой я во все это ввязался? — думалось ему. — Нелегкое это дело оказалось — справедливость восстанавливать. Куда проще на печи подольше полежать, да тем и прославиться». Понятно, что очень скоро придремнул Илья малость, а затем и вовсе заснул. Заснул, что называется, на свою голову… Ближе к полуночи к костру подкрались две темные фигуры: одна побольше, а другая поменьше. Осторожно порыскали вокруг и на светлое место выбрались. В ярком свете пламени темные фигуры обрели вполне определенные черты. — Вроде как спят, — едва слышно прошептал Иван Наркозов, осторожно снимая с пояса крепкую дубинку. — Гляди, этот дурень даже рот во сне раззявил. Муромец действительно спал с открытым ртом, что было чревато всякими нехорошими последствиями. Ну, к примеру, мухи могли туда залететь аль зуб кто мог невзначай вырвать… — Сейчас я его… — Ванька, не дури! — — Ведун погрозил помощнику кулаком. — Видишь, как сопит. Сон лучшее обезболивающее! — Ну, тебе, конечно, виднее. Старикашка призадумался и на всякий случай пощелкал прямо у носа Муромца сухонькими пальцами. Богатырь не проснулся. Да что там не проснулся, он даже бровью не повел. — Иван, давай струмент… Иван порылся за пазухой и подал ведуну кузнечные щипцы. — Да не этот, дурак, — аки змей прошипел старикан. — Ты что, хочешь, чтобы он меня спросонья придушил?!! Иван спрятал щипцы и протянул врачевателю моток тонких льняных ниток. Ведун со знанием дела заглянул Муромцу в раззявленный рот. — А ну-ка посвети мне! Помощник взял из костра горящую головешку и поднес ее к лицу богатыря. — Да брови ему не опали, болван. — Извиняюсь. — Ага, вот он наш зубик. Сделав на конце нитки маленькую петельку, ведун ловко накинул ее на больной зуб Муромца и не менее ловко затянул. Ведь не кого-нибудь, а самого Осмомысла Ижорского иногда лечил. Великий зубной мастер! — Ну а теперь чего? — Иван Наркозов с тревогой оглянулся на дрыхнущего кузнеца. — Не мешай… Старик осторожно размотал крепкую нитку и привязал другой ее конец к телеге. Привязал и, довольно потерев ручонки, захихикал. — Ну что? — Иван явно нервничал, неуклюже переминаясь с ноги на ногу. — Не суетись! — ответил врачеватель. — Как только я свистну, побежишь в лес. Наркозов понятливо кивнул. Старик снова захихикал и, подкравшись к дремлющему Буцефалу, по-разбойничьи засвистел. — Е… — вскочил с земли Колупаев. — И-и-и-и… — дико заржал Буцефал, резко дернув с места. Задний деревянный борт телеги жалобно заскрипел и с оглушительным треском отвалился от покатившейся повозки. — Сто-о-о-о-й, куда?!! — закричал кузнец, бросаясь следом за телегой. Муромец же, безмятежно повернувшись на бок, засопел пуше прежнего. Затаившиеся неподалеку врачеватели ошеломленно переглянулись. — Стой, мать твою!!! — отчаянно орал, ломясь сквозь ночной лес за повозкой, Колупаев. В лесу заухали потревоженные совы, отрывисто застрекотал разбуженный шумом какой-то сумасшедший дятел. — В следующий раз воспользуемся щипцами, — хмуро изрек Иван Наркозов, с укором глядя на злобно сверкающего глазами ведуна. Судя по всему, сегодняшний конфуз случился в его практике впервые. А от догорающего костра несся умиротворенный богатырский храп Муромца. * * * Лука осторожно крался по карнизу княжеского терема. Высота до земли была небольшая, в полтора человеческих роста. Но прыгать вниз Луке никак не хотелось, ибо там сплошь и рядом росла высокая крапива да сухой цеплючий репей. Изнутри терема слышались душераздирающие крики, женский плач и звонкие взвизгивания славной княжьей нагайки. Босая нога юноши соскользнула вниз, но Лука чудом удержался, вцепившись пальцами в замысловатые резные узоры под стрехой терема. В женской исподней рубахе на голое тело парень выглядел более чем подозрительно, но что под рукой в последний момент было, то и набросил. Голому ему уж точно отсюда не выбраться. Свист нагайки и женский плач внезапно стихли. — Дружину ко мне! — зычно проревел в наступившей тишине княжеский бас. Раздался оглушительный топот десятка ног, несчастный терем задрожал. Затем кто-то из витязей догадался открыть псарню, и псы, заливаясь азартным лаем, бросились врассыпную. — Ату его, ату!!! — послышалось со двора. — Дайте им понюхать одежду! — приказал разъяренный князь. — Все, пропал, — прошептал Лука и, закрыв руками лицо, сиганул в крапиву. Однако прыгнул он довольно удачно. Угодив по большей части не в крапиву, а в заросли сухого репейника. Перекатился по земле и затих, прислушиваясь. Собаки лаяли где-то в отдалении, видно, воспользовавшись ситуацией, решили лишний раз порезвиться в близлежашем лесу, куда уже неслись с зажженными факелами княжеские слуги. Умные собачки. Поймай они Луку прямо сейчас, их тут же снова загнали бы на ночлег в псарню. Погоня стремительно перемешалась в лес. Юноша с облегчением вздохнул. Во всяком случае, теперь у него появились какие-никакие шансы спастись. И с чего это он вдруг на Акулину польстился? Правда, это она его сама опоила и в княжескую постель уложила. Однако экая змея, кто бы мог подумать? Сам князь, понятное дело, не мог. — И чего это бабы на меня так падки? — закручинился, сидя по уши в репьях, Лука. — И, главное, хоть бы одна приличная попалась, сплошь вульгарные хрюхи. Видно, на роду у меня так написано. Собачий гвалт затихал вдалеке. — Пора! — решительно подбодрил себя юноша, однако ликовать пока было преждевременно. Приключившаяся с ним оказия была из самых худших, хуже в общем-то некуда. Во всяком случае, виселица на этот раз ему обеспечена. Предадут теперь Луку анафеме, как какого-нибудь Пашку Расстебаева, а все из-за минутной слабости. И перед тем как броситься бежать, парень не удержался и прочел вслух только что сочиненное двустишие: |