Онлайн книга «Непобедимый эллин»
Кони, к счастью, не пострадали, чего нельзя было сказать об ударившемся головой о дерево Софоклюсе. — Кто ты, здоровяк? — басом вопросил историк, сидя в высокой траве и ощупывая огромную шишку на своей гениальной черепушке. — Тотальная потеря памяти вследствие небольшой внешнечерепной контузии, — знающе кивнул Геракл. — Мы это уже проходили. Я тоже вот однажды попытался так придуриваться, но Зевс меня быстро от этой хандры вылечил, заперев в тесном храмовом зале вместе с Цербером. — Что, наверное, Цербер пытался тебя загрызть? — продолжая ощупывать голову, полюбопытствовал историк. — Нет. — Сын Зевса с грохотом обрушил молот на несчастную колесницу. — Он пытался меня поцеловать. — Ну и что же в этом страшного? Отложив тяжелый инструмент, Геракл вытер львиной лапой мокрый лоб. — Софоклюс, ты просто не представляешь, какие у этого Цербера холодные губы. Хронист задумчиво потер правую бровь, зевнул и, осоловело поглядев на сына Зевса, с недоумением спросил: — Мужик, а ты кто? Геракл погрозил Софоклюсу пальцем: — По-моему, братец, твоя шутка слегка затянулась. — Я Гомер! — внезапно выпалил историк. — Я великий греческий поэт Гомер! — Так Гомер ведь слепой! — усмехнулся сын Зевса. — А ты, дурья башка, зрячий, как горный орел. Софоклюс, кончай чудить! — Я Гомер… — Ну что ж. — Со вздохом обнажив меч, Геракл не спеша приблизился к Софоклюсу. — Вижу, ты решил окончательно закосить от написания моего эпоса. — Я Гомер… великий поэт! — Ну, если ты настаиваешь, — усмехнулся герой и, схватив историка за бороду, приблизил к его правому глазу острие своего меча. — Ну, с какого начнем, с правого или с левого? — Я Софоклюс! — истошно заорал историк. — Я Софоклю-ю-ю-юс… — То-то! — довольный результатом радикальной терапии, Геракл спрятал меч. — Твои методы! — сказал на Олимпе Асклепию обнаженный по пояс Зевс, глядя в маленький глазок телескописа. — Зевсик, не дергайся, — пробурчал врачеватель, массажируя Тучегонителю слегка заплывшую жирком спину. — Жрать тебе поменьше бы, а то, глядишь, скоро новый трон нужно будет Гефесту заказывать. — Не умничай! — огрызнулся Громовержец, с умилением глядя, как Геракл окончательно раскурочивает молотом золотую колесницу. — Герме-е-е-ес… — Я здесь, Эгидодержавный! — Слышишь, пошли-ка вниз Гефеста с инструментом, а то мой сынуля что-то немного увлекся процессом починки. — Сделаем! Слегка расслабившись, Зевс блаженно улыбнулся. * * * — Вот это работа! — восхищенно похвалил Геракл, глядя на блестящую, словно новенькая, боевую колесницу царя Креонта. — Плевое дело, — отозвался Гефест, пряча в большую коробку свои диковинные инструменты. — Ты это, братец… — замялся сын Зевса. — Ну говори, чего уж там, все ведь свои, — рассмеялся кузнец, вытирая мозолистые руки. — Мы тут с хронистом в Тиринф слегка опаздываем, может, перебросишь? — Эх, добрый я сегодня, — снова рассмеялся Гефест и, достав из кармана нечто напоминавшее морскую раковину, строго приказал: — Стойте на месте и лучше не двигайтесь, а то доставлю вас в Тиринф по частям. — А дышать можно? — робко спросил Софоклюс. — Можно… В следующую секунду они очутились на роковом перекрестке. — Фух, — выдохнул Геракл, протирая глаза. — Никак не могу привыкнуть к этой частой смене пейзажей. Копрея на перекрестке не оказалось, лишь одиноко лежала на плоском камне у дороги забытая восковая дощечка. Пожав плечами, Софоклюс подошел к камню и вслух, с расстановкой прочел: «Подвиг восьмой: ишаки Диомеда». — Кто Диомеда? — недовольно переспросил сын Зевса. И в этот момент из непроходимых зарослей выбралось маленькое гадкое-зеленое чудовище. — А-я-я-я… — завизжал историк, падая навзничь. Геракл же, слегка изогнув правую бровь, стремительно выхватил меч. — Не убивайте меня, пожалуйста, — жалобным голосом попросило чудовище. — Хорошо, — кивнул сын Зевса, — убирайся обратно в свое болото… — Это я, Копрей, — пролепетал монстр. Изображающий мертвого Софоклюс тут же вскочил на ноги и, небрежно отряхнув одежду, коротко пояснил: — Я споткнулся. — Что с тобой случилось? — безмерно удивился могучий герой. — Почему твое лицо зеленого цвета? Ты нюхал столярный клей? — Нет-нет, — замотал головой Копрей. Волосы у него тоже почему-то были зеленые. — Я сильно болел… а то, что вы видите, жуткие последствия моей болезни. — Ты болел бешенством? — предположил Геракл, решив на всякий случай меч в ножны пока не прятать. — Нет, ветрянкой, — пояснил посланец и, подобрав восковую дощечку, хрипло, но довольно торжественно прочел: — На этот раз, Геракл, сын Зевса, тебе следует отправиться во Фракию к царю биз… бир… сатир побери эти идиотские названия… к царю бистонов Диомеду. — Не знаю такого, — демонстративно заявил могучий герой. — У этого царя по некоторым проверенным слухам, — невозмутимо продолжал посланец Эврисфея, — есть дивной красоты ишаки. — Ослы, — поправил Копрея Геракл. — Нет, ишаки, тут так написано. В общем, отправляйтесь за ними во Фракию. И скажу вам по секрету… Посланец слегка понизил голос: — Этот Диомед законченный придурок. Лучше всего, если вы его ишаков тихо и профессионально умыкнете, не поднимая шума и пыли. — Великий сын Зевса не вор! — возразил Геракл. — И он не станет брать чужое… — Ну а если великий сын Зевса кое-что позаимствует на время? — хитро ввернул Копрей. — Это можно, — кивнул могучий герой. И он с верным хронистом отправился во Фракию. * * * Во Фракии греки стали действовать очень осторожно, стараясь по возможности сохранять загадочное инкогнито. Хотя сыну Зевса с его внешностью трудно было не бросаться в глаза, да и золотая колесница сияла на многие стадии окрест. — Лева меня демаскирует, — посетовал могучий герой, но предложение историка снять шкуру гневно отверг. Зря, конечно, отверг, ибо в предложении хрониста был определенный смысл. Ведь о человеке-бурундуке с Олимпа давно уже раструбили пьяные певцы аэды, приписывая странному герою совершенно умопомрачительные подвиги, такие, как совращение восемнадцати престарелых дочерей царя Крита Миноса и избиение героя Афин Тесея. |