Онлайн книга «Конь бледный»
Не успев даже моргнуть, Степан оказался придавленным к земле тяжестью четырёх тел. При этом он больно ударился головой о камень, которым недавно отсек часть ноги одному из живых трупов. Похоже, хозяину тварей надоела эта игра в кошки-мышки, и он решил закончить задуманное. Каков же план у этого таинственного НЕКТО? Журналист почувствовал, как по его виску течет тёплая струйка крови, и понял, что медленно проваливается в забытье. — Аз есмь кара Господня! — прорвался сквозь туманную пелену торжествующий клич отца Иоанна. А вслед за ним запело, загрохотало огнестрельное оружие. Тяжесть с груди и конечностей убралась. Вместо этого на лицо парню шмякнулся мерзостно пахнущий кусок чего-то холодного и склизкого. Молодого человека тут же вывернуло наизнанку. — Ух, суки! — орал беснующийся священнослужитель. — Убирайтесь в ад, диавольские отродья! Рой раскалённых пчёл-пуль набросился на четвёрку зомби, с характерным звуком вонзаясь в не живые и не мёртвые тела. Ошмётки плоти, клочки материала, осколки пуговиц летели в разные стороны, натыкаясь на стены, столбы, поддерживающие потолок, и оставляли на них тёмные, остро пахнущие следы. — В голову, в голову им стреляйте! — закричал Чадов, поспешно отползая к стене. Фигуры, некогда бывшие людьми, наделёнными искрой божественного разума и души, извивались в немыслимых пируэтах. Ничего не выражающие глаза безразлично пялились на извергающее свинцовый шквал оружие. В неясных жестах вздымались вялые длани, пытающиеся выставить преграду смертельному шторму. И стрекотал-грохотал трудяга АКМ-74, кося в мелкую капусту живых мертвецов, пока не раздалось удовлетворенное: — Ну, вот, кажется, и всё! И вслед за ним полилось уже на чисто русском наречии: — Что, трупяки гнойные, довыёживались?! Какого хера, мать вашу размать, на людей прыгали! Вот и провалитесь теперь на хрен в ад, огребши трындюлей от слуги божьего по полной! Как ни странно, грубая брань привела Степана в душевное равновесие. Всё правильно, как учил сэнсей Голдин: «Вместе с руганью из тебя выходит злая энергия, мешающая рассудку трезво мыслить. Это как с перепою сунешь два пальца в рот для облегчения, выблюешься, и на душе сразу свободнее станет. Так и тут…» Всё-таки умный человек Учитель. Кряхтя и охая, отец Иоанн оттащил журналиста в другое помещение, куда не доносилась трупная вонь с зомбибоища. Сюда же приволок и пожитки с оружием. — Передохнём малость, — заговорщицки подмигнул уже пришедшему в себя напарнику. — Ты как насчёт хорошего глотка доброй горилки? — Только, чур, без закуси, — взмолился Степан. — Ей-богу, от одной мысли о еде с души воротит. — Поглядим, — не стал настаивать батюшка, разливая по раскладным металлическим стаканчикам прозрачную жидкость. — Ну, по единой! Крепкая водица приятно обожгла гортань. — Ядрёная! — довольно крякнул святой отец и скоренько налил ещё «по единой». — Будьмо! — провозгласил традиционный местный тост и, не дожидаясь ответа напарника, проглотил и эту порцию. Занюхав рукавом комбинезона, священник извлёк из широких штанин увесистый кожаный лопатник. — Трофей! — похвастался, вертя перед носом. — Ну-ка, поглядим, чем зомби на жизнь зарабатывают. Расстегнул застежку и заглянул внутрь. На лице его тотчас же появилось кислое выражение. — Фу-ты, ну-ты! И здесь фальшивки. Извлёк на свет божий пачку тысячных купюр. Стал рассматривать, внимательно приглядываясь к замысловатым узорам. — И что в них такого, не пойму… Однако ж что-то есть. Тревожное, аномальное. Надо подумать… Не нравится мне это художество… — Кстати, — заметил журналист, — сделаны достаточно профессионально. Только с детектором и отличишь от настоящих. — Ну, да, — согласился Опрокидин. — Только вот зачем фальшивки зомбякам? Не для накопительных же вкладов в банк, в самом деле. — Фальшивые деньги, неправильные зомби, — задумчиво произнёс Чадов. — Вообще всё как-то запуталось донельзя. — В смысле? — недопонял пастырь. — Почему «неправильные»? Зомби — они и в Зоне зомби. Жаль, нашего Ромеро здесь нет. То-то бы порадовался парень славной охоте… Степан рассказал батюшке о своих ощущениях. Вроде за живыми мертвецами, как за марионетками, стоял некий кукловод, управляющий их поведением. — Вот и сейчас меня не оставляет такое чувство, что за нами кто-то следит. Засунул в стеклянную банку подопытных насекомых, а сам глядит со стороны, как они себя будут вести в тех или иных условиях. — Это у тебя от многого ума! — наставительно вздел перст указующий отец Иоанн. — Давай-ка лучше усугубим. Оно опрощению способствует. А чем проще мыслится, тем лучше и легче человеку живётся. — Я не против, — согласился Степан. — Тем паче есть за что. Вот увидели мы этого самого хвалёного призрака — и до сих пор живы. — Сплюнь! — строго наказал батюшка. — Ещё петух трижды не возопил… После очередной «единой» настроение «крестоносцев» заметно улучшилось. Потянуло на задушевные разговоры. — А вот, отче, что вы скажете о наших врагах, «грешниках»? Тоже ведь творения Господа. Или нет? — Сатанизм. Типичная бесовня. — Сон разума? — Точно, он самый. — Твёрдая пастырская рука вновь до краев наполнила сосуды. — Есть некие морально-нравственные пределы, которые можно переступить только в таком «сонном» состоянии. Например, похитить ребёнка… Священник с силой сжал кулак, едва не раздавив стаканчик. — Вот ты бы смог? — Нет, конечно! — возмутился парень. — А что тебя останавливает? Этический запрет? Да, но он имеет истоки. Его истоки — в Боге. А если ты всё же это делаешь, то истоки твоего поступка в другом. Атеисты называют их нелюдями, люди верующие говорят, что они одержимы бесом. — Так, может, вся современная культура — это бесовня? — Это обычное язычество. А язычество — просто глупое прыщавое детство. Если кто-то всерьёз начинает разбираться в себе и в окружающем мире, то он неизбежно приходит к религиозным ценностям, которые тянут за собой ценности морально-этические. — Вы помните тот этап, когда вы устали от этого язычества? — Такого момента не было. Я поступательно шёл к вере. Когда я учился на режиссёра и пытался постичь истоки мастерства великих предтеч, то вдруг осознал: для того чтобы сделать что-то по-настоящему, надо принести в жертву всего себя. Я стал искать и не нашёл такой темы, такой идеи, ради которой готов пожертвовать жизнью. Тогда у меня начался довольно длительный период поисков. Он продолжался до тех пор, пока я не столкнулся с людьми, которые обладали такой идеей. Религиозный фактор — один из главных составляющих компонентов человека разумного. В основе любой религии лежит готовность к жертве. Другое дело, что у разных религий и мотивы разные. Христианский мотив — любовь. Но если у человека нет ради чего пожертвовать жизнью, его жизнь совершенно бессмысленна! |