Книга Попаданка-травница на службе Его Величества, страница 7 – Хелен Гуда, Агния Сказка

И че делать теперь? Контракт-то уже подписан. И назад пути нет.

— Ну что, очухалась с дороги? — в комнату заглянул старик, которого, оказывается, зовут Поль Комнене. Когда меня выгрузили с телеги, на которой сюда привезли, он не представился.

— У меня тут вопросик возник, уважаемый, — показала ему деревяшку и смотрю вопросительно. — А это что?

— Документ твой, — и старик покосился на меня подозрительно. Ну, знаете, как смотрят на бродячую собаку, обходя ее по дуге. Так, на всякий случай, а вдруг укусит. — А ты че, не видела его ни разу?

— Да откуда, уважаемый? — я развела руками. Кстати, обращение “уважаемый” здесь было в обиходе, так обращались к людям, статус которых не знали.

— Ты это, — старик посмотрел по сторонам, словно в этой комнате нас мог кто-то слышать еще. Только если мыши и тараканы. Потому что вряд ли здесь кто-то еще мог поместиться и остаться при этом незамеченным, — Зови меня дядюшка Поль. И ни слова никому из соседей или кто спросит, что ты у меня ученицей пристроена. Кто спросит, скажешь: осиротела, дескать, дядя приютил. И держи вот, — и мне на колени бросили мужские штаны, рубаху и куртку со стеганной жилеткой. — А и волосы спрячь. Лицо сажей мазать не предлагаю – бесполезно, глазищи такие большие. Не спрячешь. Но носи кепку. И меньше зыркай на людей. Примут за парня — не спорь, целее будешь, — наставлял меня “дядюшка Поль”. Еще он принес мне ботинки, которые были велики и сильно потерты, но хотя бы целые. И носки. Но я решила, что сперва их бы не мешало простирнуть, и не раз. Впрочем, как и всю одежонку, что мне пожаловали с барского плеча. — Если народ прознает, что ты ученица моя, житья тебе не дадут. Смотри, я тебя предупредил.

— А что мне могут сделать за это? — я все больше и больше таращилась на старика. Мне кажется, я со стороны выглядела очень дико. Словно вместо глаз у меня бильярдные шары, которые скоро вывалятся. Но с удивлением ничего поделать не могла.

— Остригут и отдубасят, костей не соберешь, — ввел в курс дела дядюшка.

— Да за что?! — такого поворота я не ожидала.

— За то, что шибко умная, — старик пригрозил мне пальцем, как ребенку.

— А я еще вот что хотела спросить, — дядюшка хотел уже уйти, но остановился в дверях.

— Спрашивай, — разрешили старик и даже словно приосанился. Входил во вкус. Видимо, ему нравится учить уму-разуму.

— А как это в документах сама по себе надпись появилась? — и я снова ткнула в деревянную дощечку.

— Чему вас только учат в этом воспитательном доме? — заворчал мужчина. — Не сама по себе, а когда контракт твой официально зарегистрировали. Это артефакт специальный такой. Тебе этот документ в воспитательном доме, наверно, справляли. Потому что те, что в семьях при рождении девочек получают, они из розового дерева.

— Я не поняла, — я уставилась на дощечку, — Уорк — это моя ненастоящая фамилия?

— Ну ты глупая совсем. Нет конечно! Ее всем подкидышам дают, — рассмеялся старик.

— И еще, — я сперва смутилась, но потом решила: а что стесняться-то? Здесь все свои. И ближайшие два года круг моих близких людей вряд ли расширится.

— Ну что еще? — старик, наверно, уже устал от моих вопросов.

— Сколько вы мне платить будете? Я просто хотела прикинуть, через сколько я выплачу ипотеку. Ой, долг матушки Беатрис, — назвав у себя в голове эту долговую яму ипотекой, я так и не могла отделаться от этой ассоциации.