Онлайн книга «Просто о любви»
Он взял, стараясь не коснуться маленькой ладони, и зажал в кулаке хранившие тепло ее руки ключи. — Спасибо большое. Вы меня вчера спасли. За все спасибо! — За доброту и ласку, — попыталась шутить Стася. — И за них тоже! — усмехнулся Степан. — Ну, до завтра! В десять нормально? — Да, вполне, — ровно ответила она. — До свидания, Степан Сергеевич. — До свидания, Станислава! — бодро, с намеком на веселость попрощался он. Печальными и почему-то мудрыми глазами она смотрела в сторону, не на него. Он старался не замечать, не видеть, но всего на секунду, на малюсенькую секундочку, разворачиваясь к двери, уловил кусочек этого взгляда, как обжегся. Больших рванул, распахивая на себя, дверь, переступил порог, шагнул к лифту и обернулся. Дверь за ним плавно закрылась. Не хлопнула, не стукнула — медленно под силой собственной тяжести закрылась. И замок не прогремел запиранием на ключ. Степан подошел к лифту, нажал кнопку вызова, отстраненно подумав, что не представляет, где территориально находится, ну, это-то ерунда, главное — выехать со двора. А там разберемся! Бесшумно подъехал лифт, обнаружив свое прибытие открыванием дверей. Степан посмотрел в пустую кабинку, и в этот момент что-то случилось с его сознанием. Что-то сильное, как кулак, шибануло откуда-то из солнечного сплетения по мозгам, очищая от плесени страхов, условностей, идиотизмов! — А-а-а! Твою мать! — обложил он себя, обстоятельства, жизнь растреклятую, загнавшую надежно страхами в безопасный отстойник. И огромными шагами ринулся назад, шарахнув с разгона об стену отлетевшей входной дверью, как разбушевавшийся посреди зимы медведь-шатун. — Стася!!! — заорал от души на всю квартиру и близлежащий район вместе с нею. Она вышла ему навстречу и смотрела такими большущими глазищами. Разобрать, что выражали ее глаза, он не успел — не сбавляя шага, оказался возле, сгреб на ходу одним мощным движением рук и поцеловал! Сильно. Безвозвратно. Отчаянно. И не мог остановиться! Все ухнуло, как в пропасть, остались только они одни в этом поцелуе. Степан раздевал ее и себя с незнакомым, несвойственным ему неистовством, ударившим в голову, как хорошее вино, и метался, смеясь, прижимая голенькую Стаську одной рукой к себе — от входной двери, которую почему-то надо было обязательно закрыть, через коридор, в спальню. И рвался вперед, изучая ее руками, губами, взглядом. Опомнился вдруг и спохватился, что может сделать ей больно, приказал себе умерить пыл юношеский. У него никогда не было маленьких, миниатюрных женщин, так в его жизни получилось, что все партнерши обладали габаритами статными — высокие, стройные и не совсем… Одним словом — крупные барышни. А Стаська возле него — пичужка! А он тут со своими ручищами! Но она не позволила ему остудить звенящие чувства мыслями, страхами, рассуждениями! То, что творилось сейчас ими, не имело простых определений — ни страсть слепая, ни расчетливый секс, ни любовная игра — иное! — Нет! — потребовала она. — Никакого контроля! На фиг! — Ты такая маленькая, я могу не заметить, что делаю тебе больно! — Никогда! — отринула она такую возможность. — Не думай об этом! Вернись! И он вернулся. К ней. К ним. Туда, где могли быть только двое. И отказался добровольно от ума и всех знаний-умений, оставив ощущения и инстинкты! И тонул в гречишном меде Стаськиных глаз, когда брал ее первый раз, стараясь продлить этот момент сколько мог, и разделил с ней улетание к вершине, и укачивал после, уложив на себя, оберегая, успокаивая вздрагивающее воспоминаниями тело. И что-то шептал бесшабашно-порочное в розовое ушко и хохотал над тем, как она краснеет и шлепает его стыдливо ладошкой по плечу. Они начали все сначала, с неспешного бесконечного поцелуя, осторожно осваивая неизвестное, не удержав медлительности, заспешили в конце, не могли оторвать взгляда друг от друга, делясь потрясением лучшим, ярким, другим, чем первый раз! Стаська заснула у него на руках, и Степан тихонько целовал ее в макушку, чтобы не разбудить, невидяще смотрел в слепое темное окно и улыбался умиротворенно своим мыслям. Она очень быстро проснулась, и выяснилось, что оба они жутко голодные — нормальное состояние! Они устроили варварский набег на кухню, закончившийся совсем не кухонными делами. Вернулись в радостно принявшую кровать, целовались, смеялись, почему-то шептались, не рискнув разбить волшебство громкими голосами, и, обессилевшие, заснули часов в пять утра с начинающимся рассветом следующего дня. Следующий день принес Стаське все ожидаемые и прогнозируемые самой себе «прелести» новой жизни. И ничего, как водится, не предвещало. Они завтракали усталые, восторженные, звучащие все еще в одном ладу. — Слушай, Стася, а где мы территориально находимся? — спросил Степан, довольно потягивая кофе с молоком из большой кружки. — На Сретенке. — Не хиллари! — присвистнул он. — У тебя что, богатые родители? Спрашивать про наличие богатого мужа или любовника почему-то Степану совсем не хотелось. — Богатые, — признала факт Стаська, примерилась и откусила от сложно составного бутерброда, и расширила ответ с полным ртом: — Скрипачи. В австрийском большом академическом оркестре. — Однако! — прочувствовал Степан. — А тебя, значит, балуют? — Пытаются. Я не даю, — размахивая рукой с зажатым в ней бутербродом, поясняла Стаська. — Они не так чтобы очень богатые, в Австрии дорогая жизнь, особенно в Вене. — Ты к ним ездишь? — Редко. Чаще они сюда, — без энтузиазма ответила она. — Ясно. Не самая приятная тема, — присмотрелся к ней Степан. — Да, не то чтобы… но в двух словах не объяснишь, а вдаваться в подробности мне сейчас не хочется. Потом как-нибудь расскажу, ладно? — Не грузись, — посоветовал он. — У большинства родители — это тема сложная. — А у тебя? — живо поинтересовалась Стася. — Бог миловал! Конфликтов нет, но, как и у всех, вопрос отцов и детей имеет место. Зато у меня полная благость и понимание с любимой сестрицей! — А у меня полная благость только с тетушкой. — А подруги, друзья? — Имеются в наличии, но без душевного стриптиза и близости. Это все с княгинюшкой. — С кем, с кем? — подивился Больших. — Ну, мы так тетку называем в семье. Это отдельная история, — улыбнулась Стаська. — Подозреваю, что легендарная. |