Онлайн книга «Крепкие мужчины»
– Я тебя вдохновляю. – Но только не на то, чтобы стать рыбачкой. – Я бы на себя руки наложил, если бы ты стала рыбачкой, Рут. Каждый божий день накладывал бы на себя руки. – А если я хочу стать рыбачкой? Если я хочу стать моряком? Если я хочу поступить на службу в береговую охрану? Или, может быть, я хочу совершить кругосветное путешествие? – Не хочешь ты ни в какое кругосветное путешествие. Рут вовсе не хотела отправиться в плавание вокруг света. Она просто болтала. Они с Сенатором часами вели разговоры о такой ерунде. День за днем. Ни она, ни Сенатор большого значения этой болтовне не придавали. Сенатор Саймон погладил по голове свою собаку и сказал: – Вот и Куки говорит: «Ну какой из Рут мореплаватель? Рут не хочет быть мореплавателем» Ты ведь так сказала, Куки? Верно, Куки? – Куки, не вмешивайся, – сказала Рут. Примерно неделю спустя Сенатор снова заговорил на эту тему, когда они с Рут сидели на камнях и наблюдали за Вебстером. Сенатор и Рут всегда разговаривали так, словно ходили по одному кругу. На самом деле, это был один и тот же разговор, и вели они его с тех самых пор, когда Рут было около десяти лет. Они ходили и ходили по кругу, словно девочки-школьницы на переменке. – Зачем тебе эта работа на омаровой лодке, ради всего святого, скажи? – спросил Сенатор Саймон. – Не застрянешь же ты на этом острове на всю жизнь, как Поммерои. Они глупые бедолаги. Ловить омаров – это все, чем они могут заняться. Рут уже успела забыть, что говорила о том, будто собирается устроиться помощницей на омаровую лодку, но сразу стала защищаться: – Женщина с этой работой справится не хуже мужчины. – А я не говорю, что женщина не справится. Я говорю, что никому этой работой заниматься не стоит. Жуткая работа. Работа для идиотов. Если каждый решит стать добытчиком омаров, скоро вообще омаров не останется. – Тут омаров для всех хватит. – Ну уж нет, Рути. Ради всего святого, кто это тебе сказал? – Папа. – Ну, ему омаров хватит. – Как это понимать? – Да так, что он у нас Жадюга номер два. Он своего не упустит. – Не обзывайте так моего папу. Он терпеть не может это прозвище. Сенатор потрепал загривок Куки: – Твой папочка – Жадюга номер два. А мой братец – Жадюга номер один. Все это знают. Даже Куки знает. Рут перевела взгляд на Вебстера, бродящего по илу. Она ничего не ответила. Через несколько минут Сенатор Саймон сказал: – Знаешь, на омаровых лодках даже спасательных шлюпок нет. Это для тебя небезопасно. – Зачем же на омаровых лодках спасательные шлюпки? Омаровая лодка сама не намного больше шлюпки. – Правда, и спасательная шлюпка человека не спасет… – Вот уж нет. Конечно, спасательная шлюпка спасет человека. Спасательные шлюпки то и дело спасают людей, – уверенно заявила Рут. – Даже если у тебя есть спасательная шлюпка, надо, чтобы тебя спасли как можно скорее. Если твою спасательную шлюпку найдут через час после кораблекрушения, тогда, конечно, все будет хорошо… – Кто бы говорил о кораблекрушениях? – хмыкнула Рут, хотя она отлично знала, что примерно каждые три минуты Сенатор готов завести разговор о кораблекрушениях. О кораблекрушениях он с ней разговаривал годами. Сенатор сказал: – Если ты будешь в спасательной шлюпке и тебя не спасут в первый час, то твои шансы на спасение станут слабыми. Очень слабыми, Рути. И с каждым часом они будут становиться все слабее. Если после кораблекрушения ты проведешь в спасательной шлюпке весь день, можешь не сомневаться: тебя совсем не спасут. И что ты тогда будешь делать? – Буду грести. – Будешь грести. Ты будешь грести, когда проторчишь в спасательной шлюпке неведомо сколько времени? Когда солнце сядет, а никакого корабля, который тебя спасет, не будет видно? Ты будешь грести. Такой у тебя план? – Ну, наверное, я что-нибудь придумаю. – Что придумаешь? Что тут придумывать? Как догрести до ближайшего материка? – Господи, Сенатор. Я никогда не заблужусь в море, сидя в спасательной шлюпке, клянусь. – Когда происходит кораблекрушение, – не унимался Сенатор, – спасти тебя могут только случайно – если вообще спасут. И запомни, Рути: чаще всего пострадавшие при кораблекрушениях ранены. Это не то же самое, что спрыгнуть с корабля в штиль и немножко поплавать. У большинства жертв кораблекрушений сломаны ноги, или у них ужасные порезы или ожоги. И как ты думаешь, отчего в конце концов ты погибаешь? Рут знала ответ. – От упадка сил? – сказала она как бы наугад, нарочно, лишь бы продолжить разговор. – Нет. – Акулы? – Нет. От нехватки пресной воды. От жажды. – Это правда? – вежливо поинтересовалась Рут. Но как только речь зашла об акулах, Сенатор на некоторое время умолк, а потом сказал: – В тропиках акулы забираются прямо в лодку. Суют в лодку свой нос и принюхиваются, как собаки. Но гораздо хуже акул барракуды. Допустим, ты потерпела кораблекрушение. Ты плывешь, ухватившись за обломок корабля. Подплывает барракуда и вонзает в тебя свои зубы. Ты можешь оторвать от себя барракуду, Рути, но не всю – ее голова останется. Барракуда – она как каймановая черепаха, Рути. У нее мертвая хватка. Даже подохнув, она не разжимает зубов. Это правда. – Здесь мне ничего особо бояться барракуд, Сенатор. И вам из-за барракуд тоже переживать не стоит. – Ну ладно, а как насчет сайды? Чтобы встретить сайду, не надо плыть в тропики, Рути. У нас тут сайды полным-полно. – Сенатор Саймон Адамс взмахнул рукой, указывая на открытое море. – А сайды охотятся стаями, как волки. А электрические скаты! Люди, уцелевшие после кораблекрушений, рассказывают, что гигантские электрические скаты подплывали прямо к спасательной шлюпке и целыми днями кружили рядом. Эти люди называют их рыбами-одеялами. Тут у нас можно встретить электрического ската, который будет побольше спасательной шлюпки. Скаты будут плавать вокруг тебя, словно тени смерти. – Очень яркая картина, Сенатор. Замечательно. Сенатор спросил: – Что у тебя за сэндвич, Рути? – С ветчинным салатом. Хотите половинку? – Нет-нет. Ешь сама. – Можете откусить кусочек. – А чем намазано? Горчицей? – Ну почему вы отказываетесь, Сенатор? Откусите немножко. – Нет, нет. Ешь сама. Я тебе еще кое-что скажу. В спасательных шлюпках люди сходят с ума. Они теряют счет времени. Бывает, они проводят в спасательных шлюпках дней двадцать. Потом их спасают, и они с удивлением обнаруживают, что не могут ходить. У них гангрена, у них на ногах язвы, потому что кожа разъедена морской водой, они все в ранах после кораблекрушения, у них солнечные ожоги, и они в шоке, Рут, от того, что не могут ходить. Они не понимают, что с ними. |