Онлайн книга «Теща ищет себе зятя»
– Да. Потому что мы потом поехали к нему. – Лариса, знаешь, судя по твоему богатому опыту, ты могла бы догадаться, что это ничего не доказывает! – Ты все извращаешь! Я с ним не спала! Мы разговаривали! Общались! – Ясно. – Вероника, ты со своим Егором деградируешь и становишься приземленной. Мужчина должен быть необычным, с сюрпризом! Он должен уметь удивлять! Ты не представляешь, он мне читал свои стихи! Вот твой Егор стихи читал? – Если только в школе, – неуверенно предположила Вероника. Егор ее вполне устраивал и без стихов. – А Зиновий сочиняет гениально! У него безграничная фантазия! Это вихрь, целая вселенная! Как он на меня подействовал! Так вот, когда я от него ехала домой, я тоже написала кое-что! После свидания со своим Егором ты что вчера делала? О чем думала? – Сложный вопрос, – покраснела Вероника. Конечно, уж ей вчера точно было не до стихов. Может, она встречается не с теми мужчинами? – А я за пять минут сочинила стих. Настоящий! С рифмами! Лариса неожиданно вскочила и, приняв позу чтеца, продекламировала: Я не плачу. Я снова не плачу. В пустоте, не дыша, замираю. Сердце ноет, не веря в удачу, И срывается, падая к раю. – Ну как? Нравится? – Классно! – искренне похвалила Вероника. – Слушай, у тебя талант! – Это не у меня! Это на меня так Зиновий подействовал! Он, кстати, песню написал. Про любовь. Вот эсэмэской мне скинул. Барабанова откашлялась, поковырялась в телефоне и вдруг запела тоненьким голоском на мотив легендарного «Солнечного круга»: В солнечном свете Прыгали йети. Сердце лежало В терновом плену. Те или эти, Все мы тут дети, И жизнь, словно жало, Нас тянет ко дну. Сирень расцвела, Ла-ла-ла! Жизнь по капле в гумус ушла. И свеча оплыла, Ла-ла-ла! И вонзилась любовь, как пила! – Да, – вздохнула Вероника. – Лариса, а ты уверена, что это про любовь? Он вообще здоровым выглядит? – Что за дикие вопросы? – возмутилась Барабанова. Судя по тревожному блеску глаз, она от песни тоже была не в восторге, но надеялась, что подруга разубедит ее. – Мне про пилу не понравилось, – честно призналась Ника. – Как-то депрессивно. Гумус, жало, йети. Я бы у него справку проверила, на всякий случай. – От нарколога или психиатра? – съехидничала расстроенная Лариса. Ей все еще хотелось защитить своего непризнанного гения. – Да от обоих. Какой-то подтекст в его виршах ненадежный. Больная фантазия. – Что ты можешь знать о фантазии? Ты же прагматичная и рациональная, как бизнес-план колхоза-банкрота! – воскликнула Барабанова. – Фантазия не может быть больной. Она либо есть, либо ее нет. Просто не всем дано понять аллегории. – Ладно. Мне не дано. Но мужик стремный. Надеюсь, он тебя не разочарует. – Вероника с жалостью посмотрела на Ларису. Надо же, просто магнит для каких-то полоумных. А сама-то она кто? Один Егор «примагнитился», да и с тем все непонятно получается. Никакого прогресса в отношениях. – Ну что, болит? – как только слегка обиженная Барабанова ушла, в комнату заглянула мама. – Душа болит, – вздохнула Вероника. – А ты Олежку позови! Он на тебя очень позитивно действует. Кстати, надо заодно проверить, в чем он собирается прийти на мой юбилей. А то опозорит! А там Женька будет! – Мам, знаешь, может, не портить себе праздник, не звать тетю Женю? – предложила Ника. – Такое чувство, что это праздник имени ее! И Олега для нее притащи! И платье, чтобы она от зависти на слюни изошла! И чтобы стол, как в лучших домах! На фига такие проблемы? – Эх, много ты понимаешь, – усмехнулась мама. – Давай зови Олежку, будем костюм смотреть! Два дня осталось. Кстати, не пей больше, а то родня обрадуется, что ты запойная! * * * – Что ты психуешь? – недоумевал Мямликов, поглядывая на Веронику. Они ехали в такси нарядные, словно жених и невеста. Мама все же заставила Нику надеть вечернее платье, а Олега – вырядиться в костюм. – Если бы это была твоя мама, ты бы тоже психовал, – огрызнулась Вероника. – Для нее это кульминационный момент жизни. Вот доживешь до пятидесяти – поймешь! – Не доживу, – легкомысленно улыбнулся Олег. – По календарю майя, скоро конец света. Все остальные концы света не состоялись, этот – последний. Правда, есть гипотеза, что они просто поленились писать дальше две тысячи двенадцатого года или предсказатель переквалифицировался и ушел на заслуженную пенсию. – Слушай, вот и задвинь тост про конец света. Прозвучит очень позитивно. И народ сразу оценит твою эрудицию. – Не делай из меня идиота. Давай настраиваться на демонстрацию чувств. А то мы сейчас полаемся, и будет сложно что-то там эдакое изображать. Ника, надеюсь, целоваться нам не придется? – Надеюсь, нет, – испугалась Вероника. – А чего это ты надеешься? Можно подумать, со мной целоваться противно! – Олег, но ты тоже сказал «надеюсь»! – Я хотел проверить твою реакцию! – Молодые люди, приехали! – воскликнул таксист, прервав зарождающийся скандал. – Я вообще не понимаю, почему для демонстрации чувств непременно надо целоваться, – пробормотала Вероника, выбираясь из машины. – Олег, представление уже началось. Хоть руку мне подай! – На! – Благодарствую. – Вероника воровато оглянулась, но родни рядом не было. Она расслабилась и продолжила мысль: – Вот в фильмах, например, возвращается герой из плена. Или из-за линии фронта. Неделю по горам, лесам, болотам, не мылся, зубы не чистил, еще и в кетчупе весь, типа раненый, и давай героиню нацеловывать. А она как бы рада! – Так любовь же. При чем тут зубы? – Зубы, Олег, при том, что от мужчины всегда должно вкусно пахнуть! Причем неважно, собирается он целоваться или нет. – Ты намекаешь на что-то? – с подозрением спросил Мямликов. – Я зубы чистил! – Еще бы ты на мамин юбилей зубы не почистил, – хихикнула Ника. – Что ты сразу все на свой счет принимаешь. Нервный ты! – Станешь с тобой нервным, – нахмурился Олег. – Я читал, что женщины ничего просто так не говорят. В любой женской фразе есть скрытый подтекст. Только надо его уловить! – Да не было никакого подтекста. Лучше учебники свои читай, психолог, – похлопала его по плечу Вероника. – Расслабься. – Когда твоя мама уезжала, велела собраться. – Ну, тогда соберись. Давай обними меня. Сейчас через охрану пойдем. |