Онлайн книга «Возвращение домой»
Она выскочила из машины Марко и помчалась к дому матери, как будто за ней гнались все демоны ада. Да так оно, наверное, и было. Мать испугало побледневшее лицо дочери. — Шелли, что такое? Что происходит? — Ничего не происходит! — Шелли всхлипнула. — Ничего! — Но… — Оставь меня в покое, мамочка, — взмолилась она. — Пожалуйста! Пошатываясь, она вошла в ванную, заперлась там, сбросила с себя всю одежду и начала яростно мыться. При этом она так натирала себя мылом, что это было похоже на самоистязание. Одежда казалась ей грязной; Шелли чувствовала, что никогда не сможет ее надеть. Поэтому она затолкала все в пакет и уже направлялась с ним к мусорному баку, когда из темноты к ней шагнула высокая фигура. Она начала виновато: — Д-Дрю… Голос изменял ей. — В чем дело, Шелли? Низкий, тихий, холодный голос. Она еще никогда не слышала, чтобы он говорил таким тоном. — Н-ни в чем, — чересчур беззаботно ответила она. — Вот как? Ты очень бледная… Посмотри, у тебя дрожат руки. — Да… Холодно… — Да, — подтвердил Дрю. — Холодно. В такой холод не обязательно выносить мусор. Вот тогда ей следовало выложить все. Выпалить все и выслушать все упреки и проклятия, которые он мог произнести. А потом, может быть, заслужить его прощение. Но она боялась. Шелли пугало то, что она совершила, и тогда она выбрала самый худший путь. — Понимаешь… — Она нервно облизнула губы. — Я хотела помочь маме. — Как мило. — Молчание. — Что ты выбрасываешь? — вдруг спросил он. Шелли вздрогнула. — Что? — Ты слышала мой вопрос. Я спросил: что ты несешь выбрасывать? Тут она совершила страшнейшую ошибку — она попыталась избавиться от пакета. — Неужели ты интересуешься нашим домашним мусором, Дрю? — Ты не скажешь? — Дрю! — Покажи. — Дрю… — Покажи. Она отвернулась. Сердце ее стучало так, что у нее мелькнула мысль о смерти. Но она не услышала, как шуршит пластиковый пакет, который Дрю извлек из мусорного бака. Она вновь повернулась к нему. Последняя надежда еще оставалась в ней, и она взмолилась о том, чтобы ей был дан еще один шанс. Увидев его лицо, она поняла, что ее молитвы не услышаны. Темное, жестокое, неумолимое, дьявольское лицо. И она сникла. — Так, — с насмешкой произнес он. — Неверность. Это слово как будто несмываемыми чернилами написано у тебя на лице. — Я объясню… — Что объяснишь? — ледяным тоном спросил он. — Объяснишь, что ты гуляла со своим красавцем, итальянским плейбоем? — Дрю… — Пила с ним? Выставляла себя напоказ вместе с ним в «Западном»? — Это же не то… — Что — не то? Не то, о чем мне твердят на каждом углу? Шелли облегченно вздохнула. Значит, сам он ничего не видел. Слава богу. Она попала в переплет, но это все можно исправить. — И он покупал тебе шампанское и кормил оливками из своих рук? И ты сидела там и хихикала, как тринадцатилетняя девчонка? — А не как старуха, которой почти уже двадцать один год? Это ты хочешь сказать? — закричала она, уязвленная откровенным презрением, отразившимся на его лице. — Которую жених водит на поводке? А он продолжал, как будто не слышал ее. Голос его звучал несколько спокойнее, но от этого ей стало еще больше не по себе. — А потом он привез тебя сюда на своей пакостной машине? — Да ты завидуешь… — Его машине? Нет. Мужчины часто покупают такие машины в порядке компенсации за некоторые… как бы сказать… отклонения. Знаешь, говорят: большой «ситроен», да маленький… — Непроизнесенное слово повисло в воздухе. — И об этом ты должна была знать, не правда ли, Шелли? — Черт подери, о чем ты? — Я не настолько глуп, и не строй из себя оскорбленную невинность! Я видел тебя! Этого достаточно? — Голос его задрожал. — Собственными глазами видел! — Ты… видел меня? Она застыла, не веря. — Да. Видел, как именно он тебя целовал. Я стоял и смотрел и запомнил все, котенок… — Тогда ты видел и то, как я вырвалась из машины, — защищалась она. — Конечно, — подтвердил он. — Я не думаю, что даже у тебя хватило бы наглости заниматься сексом в машине рядом с домом твоей матери и жениха! — Ты с ума сошел! — Так оно и должно быть, — холодно согласился он, и внезапно в его глазах появилось нечто непонятное, что заставило ее сердце вздрогнуть от страха. И возбуждения. — Дрю! Она интуитивно ощутила какую-то опасность. — Что? — негромко откликнулся он. — В чем дело? И тут он сжал ее руками, впился губами в ее губы, но это действие никак не могло называться поцелуем. Если только поцелуй — это знак взаимного влечения и нежности. Влечение здесь присутствовало, но о нежности не могло быть и речи. — Дрю! — прошептала она сквозь струю его жаркого, гневного дыхания. — Что? Он еще сильнее смял ее губы и дальше протолкнул язык. Рука его грубо скользнула под ее свитер и с силой сжала грудь. Ее тело переполнилось желанием. Шелли со страхом почувствовала, что у нее подгибаются колени. — Господи, да ты горишь! — зашептал он. — Неужели он разжег тебя для меня, а, котенок? Она хотела было что-то возразить, но он уже прижал ее спиной к стене и заглушал поцелуями ее протестующие стоны до тех пор, пока они не перешли в стоны наслаждения. Затем его дрожащие пальцы расстегивали ее джинсовую юбку, его горячая рука легла на ее бедро, и он с силой прижался к ней. Желание пронзило ее насквозь, когда его нетерпеливые пальцы содрали с нее трусы, и тогда он неожиданно оторвался от нее, тяжело дыша. Дыша как умирающий. И что-то умерло. Шелли точно знала, что именно. Любовь, неизменно вспыхивавшая в его глазах, когда он смотрел на нее. И Шелли опустилась на колени и зарыдала. Некоторое время он не мог говорить, а когда наконец заговорил, то оборвал последнюю ниточку призрачной надежды. — Ты ранила меня, Шелли, — наконец выговорил он. — Почти убила. Иди к своему богатому любовнику. И дай ему то, чего он добивается. А ты, кажется, тоже добиваешься того же самого. Уж конечно, это больше, чем достоинство и уважение. Он резко повернулся и исчез так же внезапно, как и появился. Шелли смотрела на него сквозь пламя свечи, стоявшей посредине стола. |