Книга Все демоны. Pandemonium, страница 14 – Виктория Угрюмова, Олег Угрюмов

— Вы страшно удивитесь, — язвительно сказал молодой некромант, елозя на полотенце, — но я почему-то испытываю странное предубеждение против демонов. Меня воспитали в духе некоторого недоверия к исчадиям Тьмы и выходцам из Преисподней.

— Ты еще скажи, что и в саму Преисподнюю веришь с трудом, — буркнул Мадарьяга.

— Представьте себе, князь, — отвечал Зелг, недовольство которого было столь велико, что его не могли умерить даже пиетет и уважение к вампиру.

— Представь себе, что и я в некотором роде — демон, — сухо сказал Мадарьяга.

— О чем спор? — изумился Дотт. — Вы же и сами…

— Не надо, я все равно не слушаю, — быстро сказал Зелг.

Недолгий, но уже богатый опыт подсказывал ему, что обширный список сюрпризов вот-вот пополнится еще одним пунктом, и внезапно пробудившийся инстинкт самосохранения мешал ему ознакомиться с его содержанием.

Но Дотта это, как водится, не смутило.

— …демон, ваше королевское высочество. В какой-то степени, — безжалостно закончил он.

— В какой? — прошептал несчастный герцог.

— Ну, вы даете! — весело изумился доктор, славный своей непочтительностью к высоким особам. — Я, конечно, противник старческого занудства…

— При чем тут возраст? — вспыхнул Узандаф.

— …но вы и до этого места семейных хроник не дошли. Ваше высочество, при всем моем уважении, — кто будет внимательно изучать семейные хроники: вы или Бумся-Хрюмся? — не унимался Дотт. — Подобное неведение может нанести серьезный, боюсь, даже непоправимый вред вашему здоровью. И не говорите мне, что все болезни проистекают от ваших истрепанных нервов. Лекарь тут я, и я ответственно заявляю: бывают и другие причины.

— Дедушка?! — простонал Зелг.

— Почему чуть что — и сразу «дедушка»? — возмутился тот. — Твоя прапрабабка и моя обожаемая супруга вела свой род от каноррских оборотней и к демонам имела весьма отдаленное отношение. Так что с меня взятки гладки. И не надо таращить на дедушку трагические глазки — на меня, знаешь ли, такие глаза таращили, что тебе в страшном сне не привидится. И ничего, я неизменно сохранял стойкость и железную выдержку. В связи с этим интересуюсь: где твоя наследственная непоколебимость, прославившая Кассаров на полях сражений?

— Дедушка!!!

— Вот Барбелла, — заявила мумия, недовольно морщась, — тот был женат на чистокровной демонице — повелительнице Островов Забвения; и папуля мой драгоценный, твой пра — и так далее — дедушка Вахан Ламавак да Кассар сочетался браком с герцогиней Фаберграсс, владычицей Западных пределов Преисподней, маркизой Снов. Так что сам я демон наполовину — потому, кстати, и относительно пережил нападение Генсена в свое время. Не говоря уже о том, что Корсо, мой непутевый внук и отец твоего отца, сбежал из дому в день своего совершеннолетия, чтобы жениться на любимой женщине. Он разумно предполагал, что ни мы, ни ее родственники согласия на сей брак не дадут.

— На ком он женился? — одними губами спросил Зелг.

Мумия скорее угадала вопрос, нежели услышала его.

— Как писали тогда в газетах, Корсо Илдика да Кассар принес священную клятву верности Шокосунне Любезной. Мало того что она была старше его на полторы тысячи лет, так еще славилась вздорным характером.

— Не зря ее прозвали Любезной, — вмешался Мадарьяга. — По материнской линии мы состоим в родстве. Мать Шокосунны — знатная вампирша. А вот отец — чистопородный демон из самых древних. Здоровый такой, упертый, морда — нездешняя. По-моему, даже спал в боевом облачении. В общем, внешностью Шокосунна пошла в мать, тут ее боги миловали, но нравом вся в папочку. Чуть что не по ней — сразу норовит вцепиться в горло.

— Да, да, — покивал головой старый герцог. — Истинная правда. Если ты, внучек, рассчитывал на то, что ты человек, то оставь эти беспочвенные надежды. Даже у твоей матушки — рьяной поборницы чистых кровей — не так все просто с происхождением. Иначе бы твой родитель за ней не приударил. И знаешь, что именно меня беспокоит?

Зелг отчаянно замотал головой. Ледяное полотенце больше не спасало положения, и ему казалось — он проваливается в огненную бездну.

— Меня беспокоит, что ты относишься к занятиям спустя рукава. Этот вот культурный шок случился только потому, что некоторые били баклуши и почивали на лаврах. Хотя все баклуши я предусмотрительно приказал вынести из дома еще пару месяцев назад.

— Так точно, милорд, — солидно кивнул Думгар.

— Что вы говорите, господа? Это такое иносказательное выражение, — слабо заметил адепт науки, сползая вниз по подушкам. — Я не видел в жизни ни одной баклуши.

— А все почему? Все потому, что ты до сих пор не сделал ревизию своему наследству, которое твои предки в поте лица копили в грабежах и походах, — окончательно разозлилась мумия. — Семь шикарных, новеньких, прекрасно исполненных приглашенными специалистами, ярко раскрашенных баклуш до недавнего времени лежали в кладовке, и хоть кто-то пришел на них посмотреть?! Нет!!! Он вздыхал при луне и бормотал рифмы. И вот результат — он не знает даже имен своих славных предков. Он даже не знает, какие меры безопасности должен соблюдать при общении с почтенным судьей Бедерхемом! И все это он собирается уяснить за один вечер!

— Не собираюсь, — возразил Зелг.

— Еще как собираешься, — утешил его князь Мадарьяга. — Иначе тут такое начнется! Ну а тебе и вовсе крышка.

— Уже началось, — скорбно молвил некромант. — Уже крышка.

— У-ти, какой оптимист, — хмыкнула мумия. — Я уже успел забыть про такие неприятности, которых ты еще не видел. А какие еще будут!

Не отчаивайся. Худшее еще впереди.

Ф. Ч. Джонсон

— Спасибо за утешение, — насупился внук.

— Мое невеликое сердце полно нетроглодитского почтения и толики зависти, — признал внезапно Карлюза, скромно скрипевший перышком все это время. — Состоять кровнородственным с Фаберграссами — восторг и упоение. Менял бы стремительно свою грибиную плантацию и наследство в лабиринтах Сэнгерая на бабушку-демоницу высокого происхождения.

«Троглодит, что с него возьмешь?» — подумал Зелг.

Он молчал, внимательно вглядываясь в зеркало, пытаясь и одновременно страшась увидеть в нем мрачного демона. Впрочем, зеркало сочувственно отражало изумленного и взъерошенного молодого человека с глазами как плошки и торчащей во все стороны шевелюрой. Человек был мил, привлекателен и вовсе не страшен. Может, он немного и смахивал на безумца — но пусть тот из нас, кто может похвастаться абсолютной адекватностью, первым запишется на прием к доктору Дотту.

* * *

Зло, как и добро, имеет своих героев.

Франсуа Ларошфуко

«Год от Сотворения Ниакроха девять тысяч шестьсот пятьдесят третий. Замок Кассария. Ночь полнолуния. Великий праздник бракосочетания мессира Барбеллы да Кассара, владетельного князя Плактура, принца Гахагуна, и Моубрай Яростной, маркизы Сартейн, повелительницы Островов Забвения и Полей Тьмы.