Книга Прелюдия к очарованию, страница 40 – Энн Мэтер

– Я собираюсь сделать то, что должна была сделать несколько недель назад, – отчетливо проговорила Санча, махнув рукой.

– Не глупи! – взорвался Эдуардо. – Ты не можешь так поступить.

– Не могу? – повторила Санча, направляясь к двери. – Я должна, как ты не понимаешь. Я уже думала об этом, но, по неразумению, считала свою девичью гордость важнее. Теперь я вижу, что жестоко заблуждалась.

Эдуардо отвернулся, на скулах перекатывались желваки.

– Если с тобой что-нибудь случится, он ответит лично мне! – сердито заявил он.

– Если со мной что-то случится, то только по моей вине, – ответила Санча самоуверенно. Она не хотела, чтобы дядя заметил царившие в ее душе хаос и смятение. Если он хоть раз нащупает у нее слабое место, то сможет в конце концов одержать верх.

Когда она проходила мимо, Эдуардо сказал:

– Ты должна завтра утром быть на работе точно в срок, Санча. Если ты опоздаешь, я буду вынужден… буду вынужден…

Но Санча уже ушла, и дверь за ней тихо затворилась.

Дворец Малатесты выглядел так же, как и в тот памятный день, когда Санча сопровождала Тони, чтобы взять интервью у графа относительно его книги. Длинные тени придавали стенам мрачный вид, создавая атмосферу уединенности и таинственности, действовавшей немного на нервы девушке, которая стояла посреди безмолвного двора и смотрела на каменную резьбу балконов.

Не теряя времени на колокольчик, который, как ей хорошо было известно, не функционировал, она несколько раз стукнула в дверь тяжелым молотком и стала ждать. Как и тогда, прошло несколько минут, прежде чем дверь открылась, и Паоло, увидев непрошеного гостя, от изумления прищурился.

– Да, синьорина, – проговорил он угрюмо. – Чем могу быть вам полезен?

– Я пришла повидать графа, разумеется. Он… он у себя?

– Да, синьорина, – сдвинул брови Паоло. – Синьор граф дома. Но он не один. У него кто-то.

– О, понимаю, – сказала Санча совсем упавшим голосом. – Мне… мне следовало знать… При… приду в другой раз… – неловко добавила она с удрученным видом.

Поколебавшись, Паоло затем сказал:

– Минутку, синьорина!

– Да, – медленно повернулась к нему Санча.

– Пожалуйста, войдите, синьорина, прошу вас, – пригласил он, шевеля массивными плечами. – Пожалуйста!

– Но гость вашего господина… – в свою очередь, нахмурилась Санча.

– Это не гость, синьорина, – покачал головой Паоло.

– У него доктор!

– Доктор! – воскликнула Санча, широко раскрывая глаза.

– Да, синьорина. Он регулярно навещает синьора, проверяя его здоровье.

– О, я понимаю, – проговорила Санча, вступая в промозглый зал, и тяжелая дверь закрылась. – А… а он будет долго?

– Не думаю, синьорина. А вот и он.

Санча взглянула на темную лестницу и заметила маленького, щегольски одетого человека, который спускался с черным чемоданчиком в руках.

Энергично пожелав Паоло всего хорошего и с любопытством взглянув на Санчу, он удалился.

– Пойдемте, синьорина, – сказал Паоло и начал подниматься по лестнице, однако Санча не тронулась с места.

– Может… может вам лучше сперва узнать: согласен ли он принять меня? – пробормотала Санча, краснея.

Задержавшись на полдороге, Паоло согласно кивнул.

– Хорошо, я узнаю, синьорина, – сказал он и повернулся, чтобы продолжить путь.

Но в это время дверь наверху распахнулась, и в лучах света, падающих через широкие окна комнаты сзади, Санча увидела графа.

Очевидно, доктор только что кончил обследование, ибо на графе был лишь шелковый темно-бордовый халат, который он, заметив Санчу, запахнул плотнее.

– Что здесь происходит, Паоло? – спросил он строго, с раздражением щелкнув пальцами. – Почему здесь мисс Форрест? Быть может, ты пригласил ее, случайно встретив в обеденный перерыв?

– Никак нет, синьор! – горячо возразил Паоло, чувствуя себя задетым.

– Как вы видите, я не готов принимать посетителей, – проговорил граф, холодно смотря на Санчу. – Возможно, вы потрудитесь прийти в другой раз, если у вас есть ко мне действительно неотложное дело!

Санча прикусила губу и затем, быстро поднявшись на несколько ступенек, сказала:

– Пожалуйста, Чезаре, мне нужно с вами поговорить сейчас, а не в другой раз.

Граф взглянул на свои обутые в сандалии ноги, потом равнодушно махнул рукой.

– Если мой туалет не смущает вас, то мне все равно, – проговорил он сурово. – Поднимайтесь.

Санча радостно кивнула и вбежала по лестнице; наверху, немного запыхавшись, она остановилась. Отступив в сторону, граф пропустил Санчу сперва в приемную, а затем в гостиную. Проходя мимо, она успела заметить его исхудавшее лицо и глубокие складки около рта. Граф выглядел значительно старше и сухощавее, чем помнила Санча.

Но долго рассматривать его Санче не пришлось. Граф проследовал за нею в комнату и, потуже затянув пояс халата, прошел к бару, чтобы приготовить себе что-нибудь выпить. Предложил он и Санче, но она отказалась. Алкоголь породил бы в голове еще большую путаницу, а Санча и без него была достаточно смущена.

Проглотив залпом первую порцию, граф сразу же налил себе вторую и только после этого повернулся к Санче. Теперь она имела возможность воочию убедиться, что он сильно потерял в весе; и хотя он был по-прежнему очень красив, в изгибах губ появилось что-то циничное, в глазах светилась горечь.

– Итак, синьорина, – начал граф почти теми же словами, как и при первой встрече. – Чему я обязан честью вашего посещения?

Санча опустила на пол свою сумочку. Без пальто, в тесно облегающем фигуру полотняном платье абрикосового цвета с глубоким вырезом спереди, открывающим взорам нежную округлость ее груди, она выглядела бледной и одновременно какой-то золотистой.

– Я пришла, чтобы сказать вам, что мне не было ничего известно о несчастном случае с вами.

Граф с недоверием посмотрел на Санчу.

– Вы, конечно, не можете ожидать, чтобы я вам поверил, – проговорил он насмешливо.

– Это правда! – Санча шагнула вперед, сжимая руки. – Бог свидетель, это правда! Я… я заболела в тот вечер, когда вы уехали! Была почти без сознания. А потом Эдуардо… мой дядя… предпочел держать случившееся от меня в секрете! Знаю: вам трудно это понять. Но в это время уволилась Элеонора, и я заняла ее место, и мне пришлось работать так много и подчас так долго, что не оставалось ни времени, ни сил читать газеты, а откуда еще я могла узнать? Я хотела забыть вас, понимаете, и старалась работать до изнеможения, чтобы не думать… вообще!