Онлайн книга «Комбат против волчьей стаи»
— Стой! — услышал он окрик, но сделал обратное — припустил еще быстрее. За ним даже не гнались. У двери, ведущей на платформу, его дожидались еще двое собровцев в масках и с автоматами. — Ну что, мужик, добегался? — собровец грубо схватил Трубу за плечо. Тот скорчился, будто бы у него болел живот и засунул стодолларовую банкноту в рот, запихал языком за щеку, плотно сжал зубы. — Ты кто такой? В ответ Труба только мычал. — Точно тебе говорю, я у него сотку видел. Откуда у бомжа такие деньги? Может, он торгует, а? Обыщи. Пока Трубу обыскивали, подошел полковник. Этот не прятал лица под маской. — — Вы его чего взяли? — Он убегать бросился, лишь только нас увидел. Подозрительно, вот и остановили. — А что ты думал бомж будет делать, когда милицию увидит? У него сотка была, — вмешался сержант. — Сотка баксов. Полковник Савельев заинтересовался: — Где? — Обыскиваем-обыскиваем — найти не можем. А точно, в руках видел. Он еще к девушке приставал. Все предлагал купить. — Где та девушка? Ребята огляделись. — Вон, кажется. — Приведи ее. Та подтвердила — да, бомж приставал, просил купить сотку. — Выкинуть ее он не мог, — убежденно сказал Савельев. — Ищите. Вдруг его озарило: — А чего-то он все молчит? А ну-ка мужик, открой рот! Труба подальше за щеку запихнул языком скомканную сотку и широко открыл рот. Так, как это делает ребенок на приеме у врача: — А-а-а! — А теперь только попробуй закрыть. Савельев сам сжал пальцами скулы бомжа и оттянул щеку. На язык упала скомканная сотка. — А пакетик у тебя, сержант, есть? — спросил Савельев. Сержант вытащил из кармана небольшой полиэтиленовый прозрачный пакетик, предназначенный для сбора вещественных доказательств. — Теперь выплюнь сотку. Зеленая бумажка оказалась внутри пакета. — Может, в опорный пункт его сдать? — Там его знают! Пожалеют и выпустят. А нам он еще пригодится. Небось, знает, кто здесь на вокзале торгует. Трубу поволокли к машинам. Раскололся он быстро, лишь только понял, в чьи руки попал. Это вам не менты, не простой патруль, а трое собровцев в масках, с автоматами. Савельеву мало верилось в то, что рассказал Труба. Но даже если только десять процентов правды было в словах бомжа, стоило проверить. * * * Щукин, заслышав скрежет люка, приободрился. «Вот и пиво само идет»! Но тут ему показалось, что уж слишком много ног топчет пол. "Вот же падла! — подумал герой афганской войны. — Говорил ему, мужиков с собой не приводить. Они на хвост сели, на халяву" Но тут в проеме вместо добродушного Трубы показался собровец с автоматом. — Не двигаться, милиция! Не решаясь тронуть здесь что-нибудь без разрешения командира, сержант вызвал Савельева по рации. — Хрен знает, что здесь делается, товарищ полковник. В самом деле, мужик какой-то проволокой к горячей трубе привязан. На столе еще баксы. И бомж с орденами на груди его караулит. Говорит, какую-то ахинею про бандитов, про нападение на конвой… Когда же Савельев спустился в теплотрассу, то его ожидал новый сюрприз. Документы у Щукина оказались на руках, и когда сделали запрос, выяснилось, что сам Щукин находится в розыске, потому как является лицом, на которого зарегистрирована фирма «Долида», чьи машины были расстреляны на подходах к мосту через Оку. Ни разу до этого не попадавший в руки милиции Стресс, всегда уходивший от погони, бездарно оканчивал свою карьеру. Он собирался молчать, прекрасно понимая, что любое слово, сказанное им, может обернуться против него, и каждое прибавит пару лет к сроку. К несчастью бандита, у Щукина была цепкая память. Он прекрасно помнил все, что Стресс выдал Комбату. Про Курта полковник Савельев кое-что знал сам. И тут появлялась возможность захватить его прямо на базе. Времени, чтобы испрашивать разрешение на новую операцию, не оставалось. И Савельев решил, что успех, которого он достигнет, вполне сможет служить ему оправданием за недоведенную до ума сегодняшнюю операцию по отлову торговцев наркотиками. Весь личный состав, имевшийся в его распоряжении, сел на машины, а сам Савельев в «уазике» ехал впереди колонны. До Переделкина им оставалось совсем ничего. * * * Полковник Савельев стоял перед металлическими воротами. Подняв руки, он сжимал в пальцах белый носовой платок. Калитка, скрипнув, отворилась. За ней Савельев увидел лишь проезд между складами, неровно освещенный, пыльный, словно засыпанный мукой. Он подчинился приглашению и переступил высокий порог. Двое его людей лежали на земле связанные. — Живые, живые, — тут же уверил его Андрей Подберезский. Автомат смотрел в сторону полковника. — Руки опустить можно, наконец? — Конечно. Теперь Савельев увидел и Комбата. — Оружия при мне нет. — А могли бы и взять, — усмехнулся Рублев и указал на рацию, закрепленную на поясе Савельева. — А теперь при мне передадите своим ребятам, чтобы ничего не предпринимали. Пока вы им не прикажете… Погоди, полковник, знаю я ваши хитрости. Небось, договорились с ними о нескольких формулировках. По одной они должны будут дожидаться, а по другой — броситься в наступление. Скажешь им: "Приказываю всем оставаться на прежних позициях. До моего возвращения или до нового приказа ничего не предпринимать ". — Хорошо. Савельев взял в руки рацию и связался с заместителем, слово в слово повторив сказанное Комбатом. — А теперь и поговорить можно. Можно сказать, что полковник Савельев в своей жизни насмотрелся всякого. Со всякими людьми ему приходилось сталкиваться. Но Рублев и Подберезский абсолютно не походили на бандитов, способных удерживать в заложницах женщину. — Рублев, — сказал Комбат и по привычке протянул руку. Точно так же по привычке Савельев пожал ладонь и назвался: — Полковник Савельев. Оба мужчины недоуменно смотрели на свои ладони, скрепленные рукопожатием. |