Онлайн книга «Скользкий»
Допив разведенный водой активированный уголь, вернулся к столу, снял куртку и повесил ее на спинку стула. — И это ты мне что-то про ствол втирал? — ткнул пальцем в болтавшуюся у меня под левой подмышкой кобуру Кирилл. — А сам с такой дурой таскаешься! — Производственная необходимость. — Ага, как же, как же. Я-то думал, что хоть у тебя ума хватит с этими идиотами не связываться. — С какими идиотами? — не понял я. — С Селиным и Датчанином. С казаками-разбойниками, блин, недоделанными. — Так это ты вообще-то куда-то завтра с Денисом собираешься. — А что я? Я так, консультант. — Ты мне вот что скажи, консультант. — Я встал, подошел к окну и посмотрел на улицу. Темно. Надо бы до «Гавани» двигать. — Откуда наркота новая взялась? — Кто бы знал, откуда она взялась, кто бы знал… О! Хочешь прикол? — не дожидаясь ответа, Кирилл подошел к мусорному ведру и, пошарив в нем, достал блеснувшую в свете лампады алым ампулу. — В курсе, что капля никотина убивает лошадь, а хомячка разрывает на куски? Смотри. Кирилл достал из шкафа литровую банку, снял с нее полиэтиленовую крышку и отломил кончик ампулы над уныло шевелившим усами тараканом. Алая капелька упала ему на спину, и тут же хитин панциря лопнул, а лапки скрутило, словно их опалил невидимый огонь. Я обалдело уставился на банку: — Это еще что такое? — Всего лишь доза «куража». — Как ни в чем не бывало Кирилл накрыл банку крышкой и убрал ее к мусорному ведру. — Очень уж у тараканов внутренний мир ограниченный. Их от переизбытка чувств просто на куски рвет. Но если каждый день эту дрянь внутрь себя пихать, то и человека надолго не хватит. И хорошо, если просто уродом останешься. Впечатляет? — Не то слово. Тебе бы лектором общества трезвости подрабатывать. — Я потрогал болтавшийся на цепочке амулет «Ангела-хранителя». Надо бы поосторожней с этими алхимическими штучками. К чему приводит перенасыщение магической энергией, мне только что очень даже наглядно продемонстрировали. — Сам придумал? — Сам, все сам, — вздохнул Кирилл. — Может, по маленькой? За встречу? — Да мне идти пора. — Я снял куртку со спинки стула. — Ну и куда ты сейчас пойдешь? Давай, оставайся. Я тебе в комнате с Селиным постелю. Хоть потреплемся, когда еще такой случай будет? — У тебя ж дела завтра? Все равно пить не будешь. Да, честно говоря, у меня желания пить никакого. — Не хочешь пить — не пей. Я тебе насильно вливать не буду, а себе сейчас сварганю что-нибудь расслабляющее безалкогольное. — Покушать-то у тебя есть чего? — сдался я. Нет, пить не буду, просто по ночному Форту ползти не хочется. — Иди в комнату, я сам все принесу. — Кирилл выставил на стол банку тушенки и достал нож. — Да, ты сколько весишь? — Ты мне тушенку по граммам отмерять будешь? — Это для другого. — Для чего? — Сюрприз будет. — А стоит ли? — Стоит. — Ну килограмм шестьдесят-семьдесят. — Все, иди давай. Хмыкнув, я взял лампаду — Кириллу она все равно без надобности — и медленно пошел в зал. От огонька по стенам побежали тени, а привычные очертания предметов вдруг сделались таинственно-зловещими. Войдя в комнату, первое время никак не мог понять, что за странная конструкция возвышается в углу, и, только посветив, разглядел проигрыватель грампластинок «Россия», к которому зачем-то приделали проклепанный раструб из скрученного жестяного листа. А что это за странный ящик с рукояткой, как у шарманки? Граммофон? И он работает? Похоже, да: на журнальном столике лежала стопка пластинок. Ладно, мы-то где сидеть будем? Приметив широкий подоконник, я поставил на него лампаду и перетащил поближе два стула. Будем, значит, видом ночного города любоваться. Звездное небо, опять-таки, над головой. — «На патефон поставлю пластинку и застрелюсь под музыку Стинга»? — кивнул я на проигрыватель, когда минут через пять Кирилл притащил блюдо с холодными макаронами и две кружки с резко пахнущей жидкостью. — Зря смеешься, — Кирилл покрутил ручку завода и опустил иглу на грампластинку. — Песни на три хватает. Тихий шорох сменился звучащей не очень громко, но вполне различимой мелодией. Солнечный остров скрылся в туман, Все очень просто — сказки обман… — Я сначала хотел от динамо-машины запитать, но потом подумал: тут за день так убегаешься, потом еще вечерами педали крутить… Это не для меня. — Кирилл вышел на кухню и уже оттуда продолжил: — Плюнул я на это дело. Пусть лучше она тише играет, но зато для души. Он вернулся с чайником и поставил его на пол. — Это еще что за гадость? — Я пощелкал пальцем по кружке. — Вытяжка из сока снежной ягоды. Жутко полезная, но вкус отвратительный. — Кирилл достал из кармана бумажный пакетик, надорвал и высыпал его содержимое мне в кружку. Жидкость забурлила, но неприятный запах сразу же пропал. Второй пакетик он высыпал себе и вытащил из кармана штанов электронные часы. — Тут главное время засечь. — Знакомые часики. У Селина подрезал? — Не подрезал, а взял попользоваться. Они ему сегодня все равно без надобности. — Кирилл в три глотка выпил свой сок и, зажав вилку между указательным и средним пальцами — большой палец на правой руке давным-давно оторвало не вовремя сработавшим детонатором, — принялся уплетать макароны. Я не стал от него отставать и тоже выпил сок. Странно. Как водичка. И в чем здесь прикол? Словно заметив мои сомнения, Кирилл сверился с часами, поднял с пола чайник и налил в кружки кипятка. — Только ты маленькими глотками пей, а то эффект не тот будет, — предупредил он меня. Я потянулся за кружкой и закашлялся от пронзившей грудную клетку боли. Елки! Не слабо мне фанеру пробили. Ничего, пройдет. И не такое проходило. Выпив, как мне и советовали, маленькими глотками теплую воду, я попытался оценить свои ощущения. Сначала ничего не происходило, а потом по всему телу потекла волна снимающего напряжение и усталость расслабления. Ух ты, а я уже и не замечал, что у меня все это время ребра ломило. А болеть перестали — так сразу дышать легко стало… — Блин, сто лет уже вот так просто не собирались! — Я допил кипяток и наколол на вилку макароны. — Ага. Да постоянно дела какие-нибудь. Задолбало все. Сегодня вон дружинники полдня мурыжили. — Самогонный аппарат конфисковать хотели? — пошутил я. — Не, консультировал их. На северной окраине бомбист завелся — три взрыва уже было. Четверых Крестоносцев на куски порвало, их совками потом собирали. Борец за права уродов, блин… |