Онлайн книга «Дорога перемен»
— Поставь на землю! — вопит она со смехом. — Я сказала, поставь меня на землю! — Он отлично умеет ладить с детьми, — говорит Джоли, доедая мороженое в стаканчике. Ребекка перестает вырываться. Хадли держит ее на весу, просунув руки под мышки, словно партнер балерину. Руки Ребекки безвольно спадают, она перестает смеяться. Хадли медленно опускает ее на землю, отворачивается и потирает затылок. Потом указывает в мою сторону и идет назад. — Подожди! — кричит Ребекка, бросаясь следом за ним. — Подожди меня! Хадли не отвечает. После обеда, когда все расходятся, я разгуливаю по этой холмистой земле и думаю об Оливере. На улице довольно жарко; слишком жарко, если честно, но в Большом доме еще меньше дел, чем на улице. В саду скучно, когда рядом нет Джоли. После возвращения из кафе я его не видела, а с рабочими проводить время не собираюсь. Поэтому я снимаю туфли и обхожу участок, примыкающий к озеру. Я вспоминаю Оливера только потому, что моя юбка напевает его имя. С каждым шагом она со свистом рассекает воздух, напоминая детские стишки: О-ли-вер Джонс. О-ли-вер Джонс. Существует ли какая-то закономерность? Неужели за пятнадцать лет люди могут настолько измениться, что у их брака нет будущего? Как это называется в делах о разводе — непримиримые противоречия? Я бы не сказала, что между нами существуют эти противоречия. Иногда, если честно, когда Оливер смотрит на меня, я чувствую, что опять оказываюсь на причале в Вудс-Хоуле, наблюдаю за ним, стоящим по пояс в воде, его выпачканные илом руки бережно держат куахога — съедобного моллюска… Иногда, глядя на Оливера, я тону в его бледных лазурных глазах. Но правда заключается в том, что эти мгновения становятся все реже и промежутки между ними все длиннее. И в том, что, когда они случаются, я искренне удивляюсь. Неожиданно я понимаю, что передо мной стоит Ребекка. Я беру дочь под руку. — Понимаешь, что такое жара, когда побудешь здесь, верно? — говорю я. — Из-за одной только жары хочется вернуться в Калифорнию. Она завязывает футболку узлом на животе и подкатывает рукава, пот струится у нее по груди и спине. Она заплела косу, чтобы убрать волосы с лица, и перевязала ее стебельком одуванчика. — Делать здесь нечего — это правда. Раньше я ходила с Хадли, но сегодня он меня избегает. Она пожимает плечами, как будто ей наплевать. Я, разумеется, вижу, что это не так. Я видела, что произошло в кафе: Ребекка подошла слишком близко, и Хадли почтительно отступил. Она без ума от Хадли — летнее увлечение. И как сказал Джоли, он ведет себя достойно: отмахнулся от нее под предлогом неотложного дела, не стал прямо говорить, что она всего лишь ребенок. Ребекка поджимает губы. — Когда Сэма нет, он ведет себя как важная шишка. Опять Сэм! — Ой, прошу тебя! — отвечаю я и рассказываю об утреннем происшествии в ванной, надеясь, что это немного отвлечет Ребекку. Она оживляется. — Он тебя видел? — Конечно, видел. Ребекка качает головой и наклоняется ближе, многозначительно глядя на меня. — Нет, — повторяет она, — он тебя видел? По крайней мере, я пробудила у нее интерес. — Откуда мне знать? Да и какая разница? Она рассказывает мне ту же байку, которую я уже слышала от Джоли: Сэм — прирожденный предприниматель, у него божий дар — он создал этот сад из ничего, для общества он достойный образчик успеха. Уверена, она видит, что я не слушаю, поэтому старается завладеть моим вниманием. — Почему вы с Сэмом так недолюбливаете друг друга? Ты же его совсем не знаешь. Я смеюсь, но это больше похоже на фырканье. — Да знаю я таких, как он. Мы с Сэмом выросли с определенными стереотипами, понимаешь? Я пересказываю ей, что девочки из Ньютона думали о парнях из профтехучилища, которые были так увлечены своей учебой, между тем как все знали цену настоящему образованию. — Никто не отрицает, что Сэм Хансен смышленый малый, — говорю я, — но почему в таком случае он довольствуется этим? Я взмахиваю рукой, но когда действительно вижу то, на что указываю, замираю. Даже я вынуждена признать, какая вокруг красота! Возможно, это и не мое, но это совершенно не означает, что оно ничего не стоит. Ребекка смотрит на траву. — Я думаю, ты не поэтому не любишь Сэма. Моя теория заключается в том, что ты недолюбливаешь его потому, что он невероятно счастлив. Я слушаю ее разглагольствования о простых радостях жизни, о достижении своих целей и удивленно приподнимаю брови. — Благодарю вас, доктор Фрейд. Я отвечаю ей, что мы здесь не из-за Сэма, а из-за Джоли. Тут-то она и застает меня врасплох: она спрашивает, что будет дальше. В ответ я начинаю запинаться, говорить, что мы немного погостим, пока не решим, что делать дальше. — Другими словами, — подытоживает она, — ты понятия не имеешь, когда мы уезжаем. Я наклоняюсь к ней. — К чему этот разговор, Ребекка? Ты скучаешь по отцу? Она единственная, кого я не учла, когда дело касается меня и Оливера. Ей-то как быть? Половинка — ко мне, половинка — к нему? — Скажи мне, когда соскучишься. Я имею в виду, он все-таки твой отец. Это естественно. Ради дочери я изо всех сил пытаюсь оставаться непредвзятой. Ребекка смотрит в небо. — Я не скучаю по папе, — признается она. — Не скучаю. По ее лицу начинают катиться слезы. И я вспоминаю тот день, когда мы покинули Калифорнию. Она сама села в машину. Она сама собрала вещи. Задолго до того, как я осознала, что пытаюсь сбежать, она это запланировала. В какой-то момент, когда я выросла, я поняла, что совершенно не люблю отца. Мне казалось, что, избивая меня или приходя по ночам в мою комнату, он забирал частичку меня, пускал ее, как кровь. Это было не больно — ничего не чувствовать к отцу. Я решила, когда выросла, что он сам виноват. Мне пришлось стать толстокожей: если бы я оставалась такой же чувствительной, как в детстве, точно бы умерла, когда он впервые вошел в мою комнату. По лицу Ребекки, по красным пятнам на нем я понимаю, что она размышляет над тем, что означает любить отца, и достоин ли он вообще этой любви. Я уверена, что тот, кто однажды в этом усомнился, уже не может вернуться к прежним чувствам. — Тс-с… — успокаиваю я дочь. Я костьми лягу, но она никогда в этом не усомнится. Я вернусь к Оливеру. Заставлю себя его полюбить. Вдали виднеется приближающийся джип. Я вижу, как из машины выбирается Джоли; с ним, наверное, приехал Сэм. Даже на таком расстоянии наши взгляды встречаются. И хотя я не понимаю, что у него на уме, я чувствую себя в западне и не способна отвернуться. |