Онлайн книга «Ускользающая темнота»
|
– Полина, так не честно, говори! – завопила заинтригованная Зоя. – И правда, Полина, прямо как маленькая! – Я тут думала, только не ругайтесь, жениться бы вам. Без хозяйки-то дом рушится. – А как же мамочка? – спросила Зоя. – Надежда Александровна, царствие ей небесное, сама рада бы была, коли какая хорошая женщина у вас завелась. А то неухоженный, небритый. А Надежду Александровну никто и не забывал, бог с тобой. Разве ж можно. А только она и сама бы порадовалась. – А что, Полина? – Профессор обнял няньку за плечо и подмигнул. – Может, и приведу невесту. Да только что Зоя скажет? – Я как ты, папочка. Главное, чтоб тебе хорошо. А я мамочку всегда буду любить, – вздохнула девочка. – Зоинька, котенок, я тоже очень маму люблю, но жизнь идет. Полина права, в доме нужна хозяйка. Мама у тебя была и есть одна. А если у меня появится женщина, то только такая, которая будет любить тебя и станет твоей подругой. После чая они полезли на антресоли, достали большую пыльную коробку. Вот они – свидетели былых веселых торжеств всей семьи за большим столом. Блестящие шары, стеклянные сосульки, диковинные бумажные птицы, разноцветные гирлянды, острый золотистый шпиль, дед-мороз в красном кафтане с ватной бородой, Снегурочка в сафьяновых сапожках. Сколько лет они пролежали здесь, переложенные опилками, старясь и видя цветные сны о прошлом, мечтая, в последнее время все меньше и меньше, что когда-нибудь это повторится. Оттуда же сверху сняли ведро, еще с тем оставшимся песком. Поставили елку, налили воды. Запестрели зеленые ветки, засверкали игрушки, заструилась мишура. Комната преобразилась, и на миг показалось, что все вернулось во время до... до войны, до смерти мамы. Потом ели картошку с тушенкой, мандарины, пили чай с конфетами. Говорили, вспоминали, смеялись. Легли спать далеко за полночь – счастливые. Счастливые в последний раз. Утром встретились вновь за старым круглым столом. Уже в новом году. Немножечко другие. Ведь в это первое утро едва наступившего года кажется, что теперь и жизнь непременно станет другой – лучше, добрее, интереснее. И сам человек станет другим. И все правда меняется. Но только на время, а потом те волшебные ощущения забываются, и все незаметно возвращается на круги своя. Да вы и сами знаете. После завтрака Владимир Михайлович с дочкой уселись в мастерской, подправить старое платье Снежной королеве, которую решили подарить Кате. И между ними состоялся такой разговор: – А что, Зоюшка, может, и правда жениться мне? – Я не знаю, пап. Как ты хочешь? Только чтобы жениться, надо ведь любить человека. Значит, ты будешь любить кого-то еще, кроме мамы? – Ребенок, больше, чем маму, я не буду уже любить никого и никогда. Но действительно жизнь продолжается. Мне бы хотелось, чтобы все было как раньше. – Прошлого не вернешь. Это будет другая женщина. – Конечно, конечно. Но все же... не знаю, как объяснить тебе, но когда-нибудь ты меня непременно поймешь. – Он немного помолчал. – И не осудишь. – Папочка, я тебя не осуждаю. Просто я думаю, как жить с другой женщиной? Вставать утром, вместе завтракать, обедать? Может, она захочет, чтобы я ее мамой называла? И полюбит ли она меня? – Зоюшка, котенок, если она тебя не полюбит, то я на ней никогда не женюсь. И вовсе не обязательно тебе называть ее мамой. Девочка внимательно посмотрела на отца. – У тебя уже кто-то есть? Владимир Михайлович выдохнул: – Да. Кисточка, которой Зоя старательно обновляла кукольную бровь, дернулась и оставила длинный черный след. – Ой, испортила! Пап, а почему ты раньше молчал? – Да все как-то некстати было. А тут Полина... И я решился. Давно хотел вас познакомить, все повода не находил. А тут, видишь, как получилось...Ты согласна? – Угу. – Спасибо тебе, ребенок. Может быть, завтра вместе пообедаем. Он обнял дочку. – Ну, давай исправлять, что мы там напортили. От этого увлекательного занятия их оторвал звонок в дверь. За окном уже сгустились ранние зимние сумерки. * * * – Эй, кукольница, девочки твои пришли. Беги встречай, – позвала няня. – Ой, папочка, как здорово. Мы не договаривались, правда. – Так что ж с того. Беги, беги. – Да мы только сказать кое-что хотели, – услышала Зоя Катин голос в ответ на настойчивые Полинины просьбы раздеться и попить чаю. – Катя, Варя, здравствуйте. С Новым годом вас! Да вы раздевайтесь, заходите. С папой познакомитесь. – Мы не можем. Варя только хотела тебя позвать завтра на вечер. Да, Варь? Что я за тебя говорю? – Катя толкнула подругу. – Ой, девочки, я завтра не могу, – сказала Зоя. – Чего это ты не можешь? Ишь, занятая, – буркнула Полина. – Полиночка, ты еще не знаешь, папа только что придумал. У нас обед с гостями. – Вон как, с гостями. С ума сойти. А я ничего и не знаю. – Ну, не можешь, так не можешь, – сказала Катя. – Завтра ну совсем никак. Если только попозже. Кать, Варь. Ну, заходите, пожалуйста. Чаю попьем. С папой познакомитесь. Теперь уже Варя ткнула Катю локотком в бок и вопросительно посмотрела на нее. – Я так и знала, что этим кончится. – Недовольная Катя стала разматывать шарф. – Только мы ненадолго. У нас еще дела. После чаепития, когда провожали девочек в прихожей, папа сказал: – Котенок, а может, правда тебе с подружками завтра время провести, а наш обед на потом перенесем. – Папочка, ну мы же договорились. Может, я еще вечером к ним успею. Девочки ушли. Отец с дочкой вернулись в комнату и сели на диван. – Симпатичные у тебя подруги. Варя – душа. А Катюша, конечно, с характером. Завтра краска высохнет, подаришь ей Королеву. Не удивлен, что она ей так понравилась. А Варюше преподнеси как раз будто специально для нее сделанную Красную Шапочку. – Спасибо, папулечка. – Зоя потерлась щекой о его плечо и улыбнулась. – Не за что, ребенок. Ну что ж, мне надо поехать предупредить нашу завтрашнюю гостью, что она к нам приглашена на обед. А ты не жди меня, ложись спать. * * * С утра в доме стоял дым коромыслом. Пребывавшая в возбуждении из-за услышанного Полина все начищала и драила. Сокрушаясь, готовила. – Человек придет, а угостить-то нечем. Хоть бы разок использовали связи, достали бы чего к праздничному столу. Ни десерта, ни закусок. Только тушенка да картошка. Срам. – Полиночка, угомонись, душа моя. Наталья женщина совершенно неприхотливая. Она ведь не есть придет, а с вами знакомиться. – Владимир Михайлович явно пребывал в хорошем настроении. |