Онлайн книга «Пентаграмма»
Она смотрит на него, ее рот приоткрыт. — Что ты здесь делаешь? Сердце Харри замерло. Отчасти оттого, что эхо этих слов еще звучало в комнате, а значит, он услышал их не во сне. Отчасти потому, что голос не был женским. Но в основном оттого, что над ним склонилась чья-то фигура. Потом сердце снова забилось. Фонарик еще горел, и Харри дернулся за ним, но тот упал на пол и описал круг. Тень странной фигуры в бешеном танце заскакала по стенам. Потом зажглась верхняя лампа. Свет ударил в глаза, и Харри непроизвольно заслонил лицо руками. Прошло несколько секунд — ни выстрелов, ни ударов. Харри опустил руки. Он узнал мужчину перед собой. — Скажите на милость, чем вы тут занимаетесь? — спросил мужчина. На нем был розовый халат, но все равно не верилось, что он только что проснулся. Прическа выглядела идеальной. Это был Андерс Нюгорд. — Я проснулся от шума наверху. — Нюгорд нацедил Харри чашку кофе. — Сразу решил, что в мансарду забрался вор, который узнал, что в квартире никого нет. — Понятно, — сказал Харри. — Но я, кажется, запирал за собой дверь. — Я взял дубликат у консьержа. Так, на всякий случай. Харри услышал шарканье и обернулся. В дверном проеме возникла Вибекке Кнутсен — в ночной рубашке, с сонным лицом и растрепанными рыжими волосами. Без макияжа и в холодном свете кухни она выглядела старше, чем в той версии, которую Харри видел раньше. Заметив его, она вздрогнула: — Что случилось? — Ее взгляд метался между Харри и Нюгордом. — Проверял кое-что в Камиллиной квартире, — поспешил ответить Харри, заметив ее испуг. — Сел на постели отдохнуть и уснул на несколько секунд. Ваш муж услышал шум, поднялся и разбудил меня. Устал я за день. И он, не зная зачем, демонстративно зевнул. Вибекке взглянула на своего сожителя: — Что это на тебе? Андерс Нюгорд посмотрел на розовый халат, как будто сам увидел его впервые: — Ой, я, наверное, выгляжу по-дурацки! — Он хохотнул. — Я купил его в подарок тебе, дорогая. Лежал в чемодане. В спешке ничего больше не нашел. Держи. Он ослабил пояс, снял халат и кинул его Вибекке. — Спасибо, — только и смогла выдавить она. — Кстати, а ты-то почему не спишь? — Нюгорд продолжал глупо улыбаться. — Разве ты не приняла снотворное? Вибекке в смущении посмотрела на Харри. — Спокойной ночи, — пробормотала она и исчезла. Андерс подошел к кофемашине и поставил на нее свою чашку. Его плечи и спина были бледными, почти белыми, а предплечья — загорелыми, как у дальнобойщика летом. — Обычно она ночью спит как сурок, — произнес он. — А вы, надо думать, нет. — Почему вы так думаете? — Откуда бы вам иначе знать, что она спит как сурок? — Она сама так говорит. — А вы просыпаетесь, только когда слышите шаги наверху? Андерс посмотрел на Харри и кивнул: — Вы правы, Холе. Я плохо сплю. Не так-то легко заснуть после того, что случилось. Лежишь, думаешь, строишь версии. Харри отпил из чашки: — Не поделитесь? Андерс пожал плечами: — Я не так много знаю о массовых убийцах. Если этот — из них. — Не из них. Это серийный убийца. Большая разница. — Ну да, а вы не заметили, что у жертв есть что-то общее? — Все они — молодые женщины. Что-то еще? — Все они были или оставались неразборчивыми в половых связях. — Что? — Почитайте газеты. То, что написано об их прошлом, говорит само за себя. — Но Лисбет Барли — замужняя женщина, и, насколько нам известно, она была верной женой. — В супружестве — да. Но до этого она выступала в группе, которая разъезжала туда-сюда и играла на дискотеках. Не будьте наивны, Холе. — Хм… И какой вывод вы делаете? — Убийца, который берет на себя смелость выносить другим смертный приговор, считает себя Богом. А в Послании к евреям, глава тринадцатая, стих четвертый, говорится: «блудников же и прелюбодеев судит Бог». Харри кивнул и посмотрел на часы. — Я запишу, Нюгорд. Андерс постучал пальцами по чашке: — Нашли, что искали? — Да, я нашел пентаграмму. Полагаю, вам известно, что это такое, раз вы занимаетесь церковной утварью. — Вы имеете в виду пятиконечную звезду? — Да. Как Вифлеемская. Часом, не знаете, что она может означать? — Харри опустил голову, будто смотрел на стол, а сам внимательно изучал лицо Нюгорда. — Кое-что. Пять — важнейшее число в черной магии. А вверх указывало два луча или один? — Один. — Тогда это не знак тьмы. Описанный вами символ может означать жизненную энергию и желания. Где вы ее увидели? — На балке над постелью. — А-а, — протянул Нюгорд. — Тогда это отличный символ, «марин крест» называется. — «Марин крест»? — Языческий знак. Его чертили над входом, чтобы уберечь дом от мары. — Это еще что такое? — Мары-кошмары. Мара — злой дух в обличье женщины, которая садится спящему на грудь и посылает ему дурные сновидения. Язычники считали ее призраком. Ничего странного, что слово «мара» восходит к индоевропейскому «мер». — Ну, в языках я не силен. — «Мер» означает смерть, мор. — Нюгорд посмотрел в чашку. — Или убийство. Вернувшись домой, Харри обнаружил на автоответчике сообщение от Ракели. Она спрашивала, не сводит ли Харри Олега во Фрогнербад завтра, она с трех до пяти будет у дантиста. Это просьба Олега, уточнила она. Харри сидел и слушал запись, пытаясь вспомнить дыхание в трубке, когда кто-то позвонил несколько дней назад, но потом бросил это занятие. Он разделся и лег в постель. Прошлой ночью он убрал одеяло и сегодня укрылся одним пододеяльником. Во сне он запутался, попал ногой в отверстие, пытаясь вырваться, перепугался и проснулся от треска рвущейся ткани. Темнота за окном уже начинала светлеть. Он отшвырнул пододеяльник на пол и отвернулся к стене. Потом пришла мара. Она навалилась ему на грудь и прижалась губами к его губам. Голова закружилась. Мара склонилась к самому уху и горячо в него дохнула. Огнедышащий дракон. Бессловесное сообщение из автоответчика. Она хлестала его по ногам и бедрам, и боль была сладкой, и она говорила, что скоро он не сможет любить никого, кроме нее, поэтому нужно привыкать. |