Онлайн книга «Приемный покой»
Женька не собирался лишаться чувств, просто от неожиданности выпустил из рук скользкую окровавленную нить. – Даже если при исполнении за твоей спиной раздастся взрыв, ты должен закончить дело. Ты и Полякова – самое оно, не будь я старый сводник и большой специалист в деле не только родовспоможения, но и душеподготовления. Чего уши развесили?! – Последняя фраза предназначалась для бригады. – Не насплетничали ещё доктору? – Не успели, Пётр Александрович, – добродушно сказал анестезиолог. Другой. Не ночной. – Но мы обязательно насплетничаем, как только выйдем из операционной. – Обязательно, Сергей Алексеевич! И покаверзнее сплетничайте. Хотя опыт подсказывает мне, что молодому человеку всё равно. Видишь? Это называется спаечный процесс. Одна ткань липнет к другой, и разлепиться они уже не в силах. И кровообращение нарушается, и проходимость, но ткани намертво спаяны, и разнять их невозможно. Только рассечь. Кто-то до нас постарался. Инфекция, кривые руки, индивидуальные особенности и всё такое прочее. Только настоящему врачу это всего лишь усложнение алгоритма. Не более. У этой девочки анамнез воистину мученический. Женька не понял, о какой «девочке» говорит Пётр Александрович. О той ли, что лежит сейчас на столе, или о той, что, наверное, лежит у себя в кровати, отдыхая после дежурства. И у себя ли в кровати? Одна ли? – Поэтому будь терпелив, Евгений Иванович. Ну-с, что нам скажет Вадим Георгиевич? – обратился Пётр Александрович к неонатологу, не дав Женьке рта раскрыть в уточняющем вопросе. – Всё хорошо, Пётр Александрович. На этаж. – Вот и отлично. Видишь, Евгений Иванович? Несмотря на тяжёлый анамнез, рубец на матке и экстракорпоральное оплодотворение, ребёнок нашей дамы отправляется на этаж. И, полагаю, сутки на восьмыедевятые выпишется домой вместе с мамой и всё у них будет прекрасно. Дренаж. Операционная сестра подала полиэтиленовую трубку. – Зачем, Пётр Александрович, там же сухо? – Вот и отлично. И если там, как ты изволил выразиться, и дальше будет сухо, то мы извлечём дренаж и зашьём наглухо. Лучше на последующие сутки наложить один шов, чем вскрывать всё по новой повторно. Конечно, надо в полной уверенности ушивать всё и всегда послойно наглухо, хотя что-то, наверное опыт, подсказывает мне, что в данном случае отделяемое будет и не надо нагружать рассасыванием и без того поросшее спайками нутро, пусть себе экссудат наружу истекает. Антибиотики? – Всё, как положено, – ответил анестезиолог. – В послеоперационных назначениях, Евгений Иванович, распишите пристойную антибиотикотерапию. Работа с ним наполняла спокойной решительностью и безоговорочной уверенностью в результате со знаком плюс. После Женька всё записал, сходил на обход – по пятницам был обход заведующего, а это означало, что все ординаторы и средний персонал носились из палаты в палату за Петром Александровичем. Затем Женька присутствовал на осмотре начмедом ответственных беременных в патологии. Смотрел, слушал, писал. Смотрел, слушал, писал. Смотрел, слушал, писал. Но когда, наконец, Пётр Александрович пригласил его выпить кофе к себе в кабинет, то не успел и чайник закипеть, как раздался телефонный звонок, срочно требующий Петра Александровича Зильбермана в приёмный покой главного корпуса. – Вот такая это, Евгений Иванович, профессия – бабскую планиду разруливать. Пошли, посмотрим, что там. Что-то… – Наверное, опыт… – успел вставить Женька. – …Подсказывает мне, что Елена Николаевна просто так меня не позовёт. С гинекологией любой сложности она в лёгкую сама справляется обычно. Так что отложим кофе с коньяком до завершения консилиума по поводу необычного. В смотровой приёмного покоя главного корпуса переговаривались между собой участники весьма маститого «вече». Здесь были и заведующий гастрохирургией, и один из самых сильных реаниматологов. На каталке лежала девушка в полубессознательном состоянии. Вернее – в спутанном состоянии сознания, что значительно хуже. – Доставили из ЦРБ. [58] Криминальный аборт – всё-таки, в позднем сроке. Подружки приволокли в приёмное и смотались. Даже не на «скорой». Анамнеза толкового нет. Дефанс. [59] Шок. Внутреннее кровотечение. Там пока разобрались что к чему, уже клиническая картина гнойного сепсиса налицо. Они, вместо того чтобы на месте лечить, сюда привезли. А мы что? Мы отказать не можем. Ещё раз транспортировать – она не переживёт. Да и куда дальше транспортировать? Мы оказываем все виды квалифицированной и специализированной помощи… Растерянный молодой дежурный врач что-то говорил скорее самому себе. Елена Николаевна спросила: – Начмед по хирургии в курсе? – В курсе, – ответил гастрохирург. – Что делать будем? – При такой картине токсического шока оперировать… А если не оперировать, то… – В общем, это ваш профиль, Елена Николаевна, вам и принимать решение. Хирурги тут вторичны. – Пётр Александрович? – посмотрела она на Зильбермана. – Разворачивайте ургентную операционную. Тут мозга нет. Если до сих пор жива. Если консервативно будем вести – точно помрёт. Лет сколько? – Двадцать два. – Сердечная деятельность? – обратился он к реаниматологу. – Терпимо для таких клинико-лабораторных показателей. – Василий Петрович, помоешься? – повернулся Пётр Александрович к заведующему хирургией. – Куда я денусь. – Петь, ты пойдёшь? – тихо и, как показалось Женьке, благодарно уточнила Елена Николаевна. – Да. Ты тоже мойся, ассистентом. Где мой интерн? – Я здесь, Пётр Александрович. – Давай, Евгений Иванович. Наряжайся и смотри. Такую бригаду увидишь нечасто. – Петь, нижнесрединным доступом? [60] – Да. Не хватит – расширимся. Операция длилась около трёх часов. Давно Женька не наблюдал такой сосредоточенности. В течение первого часа врачи лишь обменивались короткими репликами друг с другом и операционной сестрой. Анестезистки что-то бесконечно лили в подключичку. [61] В тазики, в качестве макропрепаратов, отправились безжизненные зловонные куски белесоватой гноящейся плоти, что прежде были беременной маткой, не так давно живым плодом и участками кишечника. Врачи священнодействовали, без лишних слов понимая друг друга. Резали, промывали, сшивали, задавая короткие конкретные вопросы. Кто-то куда-то бегал, доставляя в операционную новые флаконы растворов, антибиотиков и бог знает чего ещё… |