Онлайн книга «Плеть темной богини»
|
– Не знаю, – Юленька присела на край кресла, которое тут же качнулось под ее весом. – Мы пришли узнать, что у вас за дела были со Стефанией. – Илья встал сзади, положив руки на спинку кресла, и присутствие его успокоило. Еще бы этот, который напротив, за столом, не смотрел с такой насмешкой. – А вы, значит, не в курсе? – Были бы в курсе, не стали бы спрашивать. – Ну да, ну да… – он потер пальцами мочку уха. Обручальное кольцо на месте… а вот костюм сегодня темно-серый, со стальным отливом. – Не рассказала, значит… вот и что теперь с вами делать-то? Послать подальше? – Это не серьезно. – Рассказывай, – Павел Ильич снова смотрел на Юленьку, сквозь Юленьку, примораживая к креслу. – Давай, времени у меня мало. Ну да, он похож на того, кто следит за временем, вон и часы на запястье, не для солидности – для дела. А вот бабушка, она совсем наоборот, никогда не спешила, никогда не опаздывала, ей вообще плевать было, который час – Стефа жила по собственному графику. – Деточка, даже с тобой я не собираюсь возиться долго, – мягко поторопил Павел Ильич, постукивая по циферблату ногтем. – Или ты заговариваешь, или вы уходите. И Юленька заговорила, наверное, оттого, что разозлилась. Вот ведь странно на нее это место действует, прежде ей и в голову не пришло бы сердиться по пустякам, а тут… а тут вдруг нахлынуло, накрыло с головой, полыхнуло жаром в щеках и перцем в глазах, вынуждая торопливо, спешно не то рассказывать, не то просто жаловаться. И ведь понимала же, что не стоит, что не интересны ему Юленькины проблемы, что слушает-то краем уха, думая о своем, к примеру о том же Викентии Савельиче. Или Степаныче? А совсем скоро в дверь постучат, и на пороге появится Ольга, которая, победно поглядывая поверх очочков, сообщит о важном и неотложном деле, требующем всенепременного присутствия Павла Ильича. Но это будет потом, пока же Юленька рассказывала, а хозяин кабинета слушал… – Вот, значит, как, – задумчиво протянул он, снова дергая себя за ухо. – Старуха многим напакостить успела, а тебе отдуваться. – Кем она вам приходилась? – не выдержал молчавший до сего момента Илья. – Клиентка? Знакомая? – Скорее уж родственница. Могла бы быть родственницей, хотя, видит бог, подобное родство мне совершенно ни к чему, только вот… А ты ничего, симпатичная, и на нее совсем не похожа. Она-то мужиковатого типу была. – Кто? – Мать твоя, – совершенно спокойно пояснил Павел Ильич, откидываясь на спинку кресла. – Мы с ней познакомились… а давно познакомились, честно говоря, год уже и не припомню. Я только-только вернулся из командировки… долгой командировки, на пять лет аж услали, но ничего, не мытьем, так катаньем, но на досрочку вышел. Он и сидел? Этот вальяжный, холеный, деловитый человек сидел? У Юленьки подобное в голове не укладывалось, как и то, что об отсидке Павел Ильич говорил как о чем-то естественном, точно и не отсидка это, а и вправду командировка была. – Куда податься? А был у меня товарищ, широкой души человек, согласился приютить на месяцок-другой. Приютил. Там я с Ксюхой и сошелся, ох и горячая была. Нет, и вправду случается, что ни рожи ни кожи, а всех точно привораживает. Товарищ-то мой за ней щенком бегал, трясся и над нею, и над дочкой. Ну а я… нет, поначалу держался, понимал, что не по-дружески это. А потом… чего вышло, то вышло. Вздыхает? Сожалеет? Неужели подобные ему способны на сожаление? Или Юленьке просто показалось? – А вышла банальная интрижка, препошлейшая, надо сказать. Я вот теперь не могу понять, чем же она так меня зацепила? Стерва, идиотка, наркоманка, пьянь подзаборная, но… в общем, я сбежал. – Зачем это все? – Илья воспользовался паузой, чтобы задать Юленькин вопрос. – А затем, что через пару месяцев эта тварь меня нашла и говорит: здравствуй, дорогой, принимай, отцом будешь. В тот раз я послал ее куда подальше, и во второй, когда с ребенком приперлась, тоже. А она мне: тебе не нужен, так вообще на свалку отнесу. И отнесла бы, наверное, она ж совсем безголовая, бешеная, как та собака, чего в голову стрельнет, то и творит. Да и у меня, признаться, в голове не многим больше было, оттого и сказал, чтоб валила и не путалась под ногами, мол, сама залетела, сама пусть и разбирается… Да на ней пробы ставить негде было! Почем знать, мой ли это ребенок вообще! Оправдывается и взгляд отводит. Холодно-ледяной, каштановый, а у Юленьки глаза голубые, правильные, подходящие фарфоровой кукле. Ну конечно, он не про нее, не про Юленьку говорит! Он не может, вот так и… – Ну под конец присоветовал ей ее мамашу проблемой нагрузить. Так она и сделала. Нет, это я уже потом узнал, что сделала, а тогда плевать было… – Стефания сама вас нашла? – Да. Та еще штучка, видно, в кого дочурка кровью пошла. Приперлась в офис и с порога заявила, что я о дочери позаботиться должен. Что, видите ли, ей недолго осталось, а девочка одна… – Я привыкла, – тихо-тихо сказала Юленька, мысленно обращаясь к блондинке Ольге. Пусть бы пришла скорее и остановила эту пытку. Но Ольга не шла, Павел Ильич замолкать не собирался, и оставалось лишь слушать да прислушиваться к ровному дыханию Ильи за спиной. Хорошо, что он есть. Хорошо, что он рядом. – Фото принесла. Ну… да, похожа на моих. Только что с этого-то? Что? А ничего, наверное. Юленьке не нужны родители, точнее, были у нее, те, которые по праздникам и на Новый год, с подарками и шумом, исчезающие быстро, а после якобы в катастрофе погибшие. Хорошо бы, чтоб на самом деле у них все было хорошо. – Я женат. Двадцать лет почти как женат. У меня трое девочек… – Четверо, – поправил Илья. – Трое! Я не собираюсь их травмировать! Как и жену свою, она – замечательная женщина… – Пойдем, Юль, – Илья подал руку, помогая выбраться из мягкого, но такого неустойчивого кресла. – И мы со Стефой ясно договорились, что она не лезет в мою жизнь, а я не мешаю жить ей. По-моему, справедливо… и да, она настояла на анализе, я не стал перечить. Ты моя дочь. Что-нибудь изменилось? Ничего, ровным счетом ничего, кроме вспыхнувшей и погасшей обиды: ему ведь на самом деле все равно, и никакой анализ не сделает Юленьку ближе, роднее. – Чего хотела Стефания? – Юленька задала вопрос, не надеясь на ответ, более того, ей мучительно хотелось убраться отсюда, из стерильного пространства, в котором кондиционированный воздух был вычищен от ароматов. – Хотела, чтобы я тебя признал. Хотела, чтобы я за тобой присмотрел. Я согласился стать одним из попечителей фонда. – Даже так? – это уже Илья, человек-рыба, не позволяющий упасть и пропасть, надежный и спокойный. Может, и вправду замуж за него пойти? Дашка обрадовалась бы… или не обрадовалась? Теперь-то Дашка, наверное, раскаивается, что познакомила с братом, ведь из-за Юленьки у него неприятности. |