Онлайн книга «Хризантема императрицы»
|
* * * – Теть Даш, ну зачем вам эта ячейка? – племянница баюкала Ленку и оттого говорила шепотом, и Дарье приходилось напрягаться, чтобы слышать. – Ну что в ней такого? – Потом. Заплати. Продли еще на год. Только никому. Говорить все еще сложно, горло дерет, и дышать не выходит, в легких будто все еще дым остался, который медленно продолжает травить Дарью. Она знала, что все ее ощущения – чушь, и нет никакого дыма, и смрада горящей проводки, и стекло, если и лопается со звоном, то от столкновения с кафелем там, за дверью палаты. – Теть Даш, ну и так денег нет. – Дам. Потом. Заплати. – Ма-а-а-а-ма, – заныла Ленка. – Плати! – Заплати, – повторила Даша с нажимом. Закашлялась. Пояснила: – Там для Ленки. Но никому. Ни слова. Ясно. – Да поняла уже. Заплатить, никому не говорить... а папка вчера сказал, что ты со мной жить будешь, а если я против, то могу убираться куда хочу, потому что квартира не моя, а Лизкина. Нет, теть Даш, ты не подумай, я ж не против, чтоб ты у меня жила, мне даже веселее будет, когда вдвоем. Ну или втроем, но просто как-то оно не по справедливости выходит. Ты теперь без квартиры, и я без квартиры, и если вдруг завтра Лизка еще кого велит взять? Или вообще выставит? На этот вопрос у Дарьи ответа не было. Она никогда прежде не оказывалась в ситуации, когда была бы настолько беспомощна и зависима от других людей, и ощущение это, чуждое самой ее натуре, вызывало то беспричинный гнев, то тоску, то погружало в воспоминания, которые, однако, не радовали. Порой ей начинало казаться, что лучше было бы умереть или и дальше пребывать в сонной дреме коматозного существования, когда зависимость не угнетает, а напротив, выглядит естественной. Приходил Сергей с супругой, долго радовались, даже со слезами, оставили букет роз, пожелание выздоравливать и ворох новостей, большей частью совершенно бесполезных. Отдельного визита и разговора удостоился и грядущий Дарьин переезд в квартиру, занятую Анной. Сергей был краток и убедителен, он упирал на то, что за Дарьей необходим постоянный уход. Само же действо состоялось спустя несколько месяцев. Была зима и легкий снежный пух, черные следы шин и сапог, шубы да шапки, дети на санках, серые глянцевые лужицы льда на дорогах. В подъезде пахло хвоей и хлоркой. – Вот, теть Даша, тут будет твоя комната, – Анна кое-как протолкнула коляску в дверь. – А мы с Ленкой в зале. Я дверь открытой оставлю, хорошо? Если что, кричите. Ленка, не трогай бабушку, она устала. А может, и вправду ляжете отдохнуть? Дарья отрицательно покачала головой. Хватит отдыха, хватит беспомощности, она должна взять себя в руки и снова все изменить. Как она это сделает – Дарья еще не знала, но верила – сделает. У нее ведь получается все, чего она хочет. А она хочет выбраться отсюда. И дело даже не в том, что комната мала – не меньше и не больше ее спальной во второй квартире. И не в том, что ремонта не видела давно – блеклые обои местами пожелтели, местами наоборот приобрели хрупкую снежную белизну, пол пестрел царапинами, ковер – залысинами, а шкаф покосился и просел на один угол. Но Дарье случалось бывать в местах и похуже, тут во всяком случае было чисто и даже уютно, но это не являлось ее квартирой, ее домом. И права Анна, то, что предпринял Сергей, – несправедливо. – Теть Даш! – крикнула с кухни племянница. – Ты блины будешь? С творогом! Баба Клава принесла, он, конечно, слегка того... Дарья рассмеялась, неужели в этой жизни что-то может измениться? Все постоянно. Даже смерть. Анна погибла через полгода: дождь, мокрый асфальт, водитель, не справившийся с управлением. Похороны. Леночка. * * * – Что ты собираешься сделать? Ты с ума сошел?! – Дарья не заметила, как сорвалась на крик. Серж нахмурился. – Дарья, ну прояви наконец благоразумие, – он старался говорить спокойно, хотя выражение лица и поза выдавали накопившееся раздражение и желание поскорей закончить неприятную беседу. – Неужели ты не видишь, что иного выхода не существует? – Отдать Леночку в детский дом? Это по-твоему выход? – злость дала силы, и Дарья, уцепившись за край стола, поднялась. – Избавиться от ребенка? О да, ты всегда умел избавляться от того, что тебе не нужно. Сначала Желла, потом жена... – Дарья, прекрати. – Замолчать? А зачем? Ведь следом, кажется, моя очередь. Кто я тебе? Сестра? Или беспомощная старуха, которая тоже нуждается в уходе. Куда ты определишь меня? В дом престарелых? Ну же, Серж, смелее. – Санаторий. Там тебе будет лучше, чем здесь. Медицинский уход, постоянное наблюдение... – он замолчал и, отвернувшись, заговорил тише и жестче. – А чего ты хочешь? Кто будет о тебе заботиться? Или о Леночке? Я? У меня нет ни времени, ни сил, я сам болен. – Или занят, всегда был слишком занят, чтобы заботиться о ком-то. – Лизонька слишком молода. Ты ей, между прочим, чужой человек, и она вряд ли пожелает разменивать жизнь на... – На что? Ну договаривай, давай. На меня? На Леночку? А ты подумал, Серж, что будет, случись с тобой подобное? Захочет ли твоя драгоценная супруга тратить свою жизнь на тебя? Или вышвырнет... – Ты преувеличиваешь! – Я правду говорю, ту самую, от которой ты прячешься. А зря. И ни в какой санаторий я не поеду. И Леночку не позволю... – Это решено, – глухо ответил Серж. – И обсуждать здесь нечего. Если ты планируешь шантажировать меня, то оставь. Доказать ничего не докажешь, а вот я вполне сумею спровадить тебя не в санаторий, а в сумасшедший дом. Нет, человек, стоявший у трюмо, небрежно положив руку на подоконник, человек в строгом сером костюме, скрадывавшем полноту и неуклюжесть фигуры, человек с одутловатым лицом, залысинами и редкими седыми волосами, не был Дарьиным братом. Он – незнакомец и видом, и мыслями, он – нечто чуждое, чему не место ни в Дарьиной жизни, ни в квартире, ставшей на время приютом. Этот человек ее пугал и вместе с тем вызывал брезгливость. – Я не собираюсь тебя шантажировать, – Дарья уже знала, что делать, не знала лишь, сумеет ли она. Постарается – совершенно точно, но сумеет ли. – Я собираюсь тебя купить. Ты же все еще мечтаешь получить хризантему? И сразу поняла, что угадала. Серж вздрогнул, повернулся и громким, сиплым шепотом спросил: – Она у тебя? Ты ее нашла, да? Мне следовало бы догадаться, но я поверил. Родная сестра, кому же верить, как не ей? Лжец. – И где она? – Нет, дорогой, не так быстро. Сначала мы с тобой кое о чем договоримся... |