Онлайн книга «И тогда ты умрешь»
– Учти: я от тебя не отстану, – сказала Бесс, размотала полотенце и начала сушить волосы. – О, ты решила управиться без фена! Умеешь, оказывается, преодолевать трудности. Наверное, в твоих странствиях это качество сослужило тебе хорошую службу. В Хорватии сейчас мало салонов красоты. Бесс замерла. – Кто тебе сказал, что я была в Хорватии? – с трудом выговорила она. – Когда вы с сестрой появились в окрестностях Тенахо, Эстебан запросил ваши досье. Ему необходимо было убедиться, что вы не связаны со спецслужбами и не представляете опасности для него. – Он открыл холодильник. – Я приложил все усилия, чтобы убедить его предоставить мне устранить угрозу. – Бесс похолодела, а Кальдак спокойно достал пакет молока. – Но он не хотел спешить. Теперь мне ясно: Эстебан очень рассчитывал на то, что ты тоже заразилась и болезнь тебя доконает. – Ничего не понимаю… Ты что, собирался убить нас?! Он покачал головой. – Я помог бы тебе выбраться, и Эстебан ни о чем не узнал бы. Но я бы поступил так только в том случае, если бы мне не пришлось раскрываться. – А если бы пришлось? Кальдак достал из буфета два стакана. – Тогда я встал бы перед выбором. – Но ведь ты же раскрылся в Сан-Андреасе? – Я рассчитал степень риска. Кроме того, тогда я уже гораздо больше знал об операции. – Он наполнил стаканы молоком. – А вот если бы это произошло раньше… Пойми, я больше двух месяцев всячески старался завоевать доверие Эс-тебана. Информация была мне необходима! Последняя фраза была произнесена с таким жаром, что глаза Бесс округлились. – Почему ты вдруг решил сказать мне все это? – Чтобы ты знала, насколько важно для меня помешать Эстебану. – Кальдак посмотрел ей прямо в глаза. – Ради этого я бы не остановился перед убийством. Я бы убил тебя, Эмили, вашего шофера. – Ничто не стоит такой цены. – Объясни это тем, кто умер в Тенахо. – Но ты все равно не спас их. – Верно. – В углах рта Кальдака появились глубокие складки. – Это исключительно верно. Он отвернулся и отошел к буфету. Бесс внезапно поняла, что он испытывает боль. Боль невыносимой вины. Значит, под этой жестокой оболочкой все-таки скрывается человек. Кальдак достал из буфета две тарелки. Его лицо опять сделалось бесстрастным. – Отнеси стаканы в столовую. А я принесу курицу. Бесс поднялась. – По-моему, обед из коробки больше подходит для кухни. – Знаешь, мама учила меня, что обедать нужно непременно в столовой. Этой привычке я не могу изменить. – Он помолчал. – Да, представь себе, у меня была мать. Я не вышел из скалы. Против воли Бесс улыбнулась. – А мне, признаться, представлялось, что ты вылупился из железного яйца на какой-нибудь далекой планете. Он удивленно моргнул. – Надеюсь, ты шутишь? Как ни странно, она действительно шутила. К ней внезапно вернулось чувство юмора. Более того, ей захотелось посмеяться вместе с Кальдаком! Да, она шутила. А ведь это невероятно. Именно сейчас к ней вернулось чувство юмора. Более того, ей еще и захотелось посмеяться вместе с Кальдаком! – Так, занесло меня вдруг. Кальдак нахмурился. – Можешь не бояться, я не сержусь. У меня в самом деле много острых углов. Поразительно быстро он вновь надел маску. Острые углы, пугающая проницательность, граничащее с фанатизмом упорство – вот это настоящий Кальдак. Подумать только, а ей-то показалось, что он состоит не только из гранита. – Сядь. Я возьму вилки. – Он поставил на стол дымящиеся тарелки. – Не очень питательно, но все-таки еда. А ты со вчерашнего дня не ела. Когда мы ехали сюда, у тебя урчало в желудке. – Не очень-то вежливо говорить мне об этом. – Невежливо была бы тебя не покормить. Ох, как же она проголодалась! И поняла это только теперь, когда нервное напряжение немного отпустило ее. Кальдак вернулся из кухни с салфетками и столовыми приборами. – Вгрызайся. Бесс взяла вилку. – Так перед обедом говорила твоя мама? Он покачал головой. – Нет, это один из моих острых углов. Знаешь разницу между врожденным и благоприобретенным? Однако уже через две минуты Бесс убедилась, что манеры Кальдака за столом безукоризненны. Тогда она решилась спросить: – Твоя мама жива? – Нет, она давно умерла. Отец тоже. А твои? – Мы с Эмили были еще маленькие, когда умерла мама. А папа погиб в автокатастрофе, когда мне было пятнадцать лет. – Значит, ты тоже рано осталась одна… – Ну, у меня была Эмили. Она тогда училась в медицинском колледже и жила в городе. Мы продали Тингейт – это наш дом, – и я переехала к ней. – Раз так, все прошло сравнительно легко, да? Бесс нахмурилась. – Ну, не совсем. Я была довольно нервным ребенком и страшно скучала по Тингейту. Сначала тяжело приходилось со мной, но потом я как-то успокоилась. – Тингейт… – повторил Кальдак. – Похоже на название родового поместья. – Нет. – Бесс покачала головой. – Самый обыкновенный дом, хотя и довольно большой. Правда, рядом была река. – Но ты любила свой дом? Он очень внимательно смотрел на нее. – Конечно. Мне и сейчас его порой не хватает. Но Эмили была права, мы не могли сохранить его. Нельзя цепляться за прошлое. – Расскажи мне про Тингейт, – попросил Кальдак. – Зачем тебе? – Просто любопытно. – Я же говорю, ничего в нем особенного нет. Хотя жить было хорошо. Мы много купались, плавали на лодке, а однажды построили домик на дереве… Даже не знаю, отчего этот дом так много для меня значил. – Она замолчала, опустив глаза в тарелку. – Кстати, примерно в таком доме выросла Кэтрин Хэпберн. Я прочитала ее мемуары. В Тингейте было что-то… золотое! В детстве мы с Эмили были безмятежно счастливы в том доме. Там я всегда чувствовала себя защищенной. Внешний мир был непонятен, враждебен, суров, а Тингейт оставался чем-то простым и… невинным. – В наши дни невинность встречается редко, – усмехнулся Кальдак. – Думаю, вам не стоило продавать дом. Бесс покачала головой. – По страховке мы получили очень мало, и Эмили едва ли смогла бы содержать нас обеих. Нет, она приняла тогда правильное решение. – Волна грусти захлестнула ее; она так давно не вспоминала о Тингейте. – Любой ребенок должен иметь право на детство в Тингейте или в каком-нибудь таком же месте. Хорошо бы записать это в Конституцию. |