Онлайн книга «Сон №9»
– Эй? Там кто-нибудь есть? – Господин Сумо. От страха меня бросает в жар. Что делать? В отчаянии барабаню в запертую дверь. Туфли господина Сумо шаркают по ступеням. Снова стучу. И вдруг задвижка отодвигается, дверь распахивается, и какой-то повар гневно таращится на меня – позади него стучит и булькает залитая флюоресцентным светом кухня. – Для тебя же лучше, – рычит он,– чтобы ты…– у него взгляд самого дьявола,– оказался нашим новым муссбоем. А? – Скажи мне, что ты наш новый муссбой! – Господин Сумо почти здесь. – Да, я ваш новый муссбой. – Давай сюда! Он втаскивает меня внутрь, захлопывает дверь и, даруя мне первую передышку за это утро, задвигает задвижку – «Шеф-повар Бонки» – написано у него на колпаке. – Какого черта ты себе позволяешь, появляясь в свой первый рабочий день с опозданием на сорок пять минут и вырядившись как бродяга? Сними бейсболку, когда находишься в моей кухне! У него за спиной младшие повара и поварята наблюдают за ходом человеческого жертвоприношения. Я снимаю бейсболку и кланяюсь. – Прошу прощения. Сливки, пар, баранина и газ. Не видно ни окон, ни дверей. И как же мне отсюда выбираться? Шеф-повар Бонки рычит: – Хозяин огорчен. А когда хозяин огорчен, мы все огорчены. Мы плывем в очень-тесной-лодке! Его голос неожиданно переходит в визг и разрывает в клочья последнее, что осталось от моих нервов. – А что мы делаем с членами команды, которые раскачивают эту лодку? Весь кухонный народ хором повторяет, сотрясая воздух: – К акулам! К акулам! К акулам! Я начинаю всерьез подумывать, не сдаться ли господину Сумо. – Иди за мной, муссбой. Хозяин разберется. Меня тащат мимо сверкающих разделочных столов, полок со сковородками, вертушки для перфокарт. Дверь. Пожалуйста, пусть это будет дверь. – Вот здесь ты будешь отмечаться, если Хозяин простит тебе твой позорный проступок. Господин Сумо, должно быть, уже перед дверью с задвижкой. Меня беспокоят эти ножи. Какой-то мальчишка, хлюпая носом, трет пол зубной щеткой – шеф отвешивает ему сильный пинок без всякой очевидной на то причины. Мы заходим в тесный кабинет, где визжит, стучит и скрежещет станок для заточки ножей. В конце кабинета открытая дверь – ступени ведут наверх, во двор, заваленный мешками с мусором. Шеф-повар стучит по косяку и кричит: – Новый муссбой прибыл для выполнения своих обязанностей, Хозяин! Станок смолкает. – Finale mente [64] ,– говорит Хозяин, не оборачиваясь.– Заводите этого негодяя сюда. Его голос слишком высок для его внушительной комплекции. Шеф-повар отступает, подталкивая меня вперед. Хозяин поворачивается. На нем маска сварщика, из-под которой виден маленький рот. В руках он держит мясницкий нож, такой острый, что им можно кастрировать быка. – Оставьте нас, шеф-повар Бонки. Повесьте на дверь табличку. Дверь кабинета захлопывается. Хозяин пробует лезвие на язык. – Будешь и дальше ломать комедию? – Господин? – Ты не тот муссбой, который с таким рвением прислуживал мне в заведении Иеремии Булфрога, так? Придумай что-нибудь, быстро! – Э-э, верно. Я его брат. Он заболел. Но он не хотел подвести команду, поэтому прислал меня. Неплохо. – Какая невероятная самоотверженность! Хозяин делает шаг вперед. Это не предвещает ничего хорошего. Я упираюсь спиной в дверь. – Мне очень приятно,– произношу я. Там какой-то шум или мне послышалось? – Мне приятно. Мне, и запомни это. Потрогай его. Мусс упругий. Смотрю на отражение своего лица в черном стекле его маски и теряюсь в догадках, что именно должен делать муссбой. – Вы – лучший в этом деле. Хозяин. В кухне вдруг началась суматоха. Пробежать мимо него к двери, ведущей во двор,– пустая затея. Хозяин тяжело дышит, распространяя вокруг запах печеночного паштета. – Отщипни его. Мусс восхитителен. Отрежь кусочек. О, да. Мусс нежен. Так нежен. Понюхай его. Мусс уступит. О, да. Мусс уступит. Четыре жирных пальца тянутся к моему лицу. Чей-то вскрик: – Ой! – Досадно, досадно. Хозяин приподнимает крохотную шторку рядом с моей головой, за которой скрывается глазок. Его рот сжимается. Он хватает свой тесак, отшвыривает меня в сторону, распахивает дверь и врывается в кухню. – Гнида бордельная! – орет он.– Тебя предупреждали! Краем глаза я вижу, как господин Сумо перекидывает помощников повара через разделочные столы. – Тебя предупреждали! – кричит Хозяин.– Тебя предупреждали, что ожидает грязных сводников, которые носят сюда герпес и сифилис и оскверняют чистоту моего корабля! Он метнул тесак. Нет смысла болтаться здесь и смотреть, кому какой нанесен урон,– я вылетаю за дверь, бегу вверх по ступенькам, перепрыгиваю через пластиковые мешки с мусором; разгоняя ворон, мчусь через задний двор, выбегаю в переулок и до половины восьмого все оглядываюсь, выписывая разнообразные зигзаги. В семь сорок я вдруг понимаю, где нахожусь. Авеню Омэкайдо. Этот небоскреб из циркония – «Пан-оптикон». Прохожу еще немного по направлению к Синдзюку и выхожу на перекресток с улицей Кита. Кафе «Юпитер». Утро в разгаре. Смотрю, сколько у меня денег. Если пройтись пешком до Уэно, хватит на подводную лодку, чтобы доехать до Кита-Сэндзю, и на легкий завтрак. Такой легкий, что улетит, если чихнуть. Кондиционер наполняет кафе «Юпитер» влажной прохладой. Я покупаю кофе и булочку с ананасом, сажусь у окна и рассматриваю свое мутное отражение в стекле витрины: двадцатилетний Эйдзи Миякэ – волосы свалялись от пота, весь провонял наркотой и низкопробным сексом, а по всему кадыку – о, ужас! – засос размером с Африку. Цвет лица завершил превращение из загара, покрывающего лица жителей Кюсю, в белила, покрывающие лица трутней. Официантка с прекрасной шеей сегодня утром не работает – попадись я ей на глаза в таком виде, я бы взвыл, постарел веков на девять и усох, превратившись в кучку перхоти и ногтевых пластинок. Единственный, кроме меня, посетитель – женщина, изучающая палитру макияжа в модном журнале. Я даю себе клятву больше никогда не прикасаться к женщинам, даже в мыслях. Наслаждаюсь своей ананасовой булочкой и разглядываю телеэкран на здании Эн-эйч-кей. Последствия запуска ракет, города, охваченные огнем. Новая модель сотового телефона «Нокиа». Министр иностранных дел заявляет, что мнимые зверства в Нанкине во время Второй мировой – это измышления левых с целью подорвать патриотизм. Зиззи Хикару моет волосы шампунем «Перл-ривер». Скелеты в развевающихся балахонах шествуют по улицам какого-то африканского города. «Нинтендо» с гордостью представляет «Универсальных солдат». Подросток, который угнал междугородный автобус и перерезал горло трем пассажирам, говорит, что сделал это, чтобы выделиться. Я смотрю на несущийся мимо поток машин и вдруг слышу сухой кашель. Я и не заметил, как появился Лао-Цзы. Он достает пачку «Парламента», но зажигалку, по всей видимости, потерял. |