Онлайн книга «Колдовской квест»
– Пан хорунжий человек военный, от многотрудного дела изобличения ведовства пока далекий, – вмешался третий, мягкий, будто струящийся шелк, голос. Ирка вздрогнула. До этого момента она была совершенно убеждена, что в камере кроме нее всего два человека – гнусавый ксендз и насмешливый хорунжий. А сейчас она слышала третьего – слышала, но… не чувствовала. Ни движения, ни мельчайшего шевеления воздуха. Будто и нет его там, за спиной. Один лишь голос. – Зато ваша судейская слава, отец Герман, летит впереди вас! – льстиво перебил говорящего ксендз. – Знаем, знаем – от вас еще ни одна подлая ворожея живой не уходила. Ирка вдруг почувствовала, какой ледяной и промозглый в камере воздух. – Поистине великое счастье, что в трудный для нас час столь выдающийся изобличитель ведьм остановился в нашем Каменец-Подольском на своем пути из германских княжеств. – Благодарю вас, мой красноречивый собрат, – в шелковом голосе проскользнула едва заметная насмешка. – Но, быть может, приступим к разбирательству? Обвиняемая ждет… – Не думаю я, чтоб обвиняемая сильно торопилась, – проворчал хорунжий. – Ну уж коль собрались… Эй, слышь, ты, обвиняемая, иди ближе, не через всю камеру же орать! Ирка неуверенно оглянулась и наконец увидела тех, кто называл себя судьями. Справа за грубым деревянным столом восседал пузатый ксендз. Вид у него был довольный и одновременно встревоженный. Расположившийся слева вояка с изрезанным шрамами суровым лицом и выбритой головой – оставался лишь падающий на лоб короткий чуб, – видно, и был паном хорунжим. Между ними, почти пропадая в пляшущих факельных тенях, возвышалась темная фигура в грубой рясе. Просторный капюшон низко надвинут, и казалось, под ним нет лица, а лишь пятно сплошной тьмы. Перед судьями на грубом столе было разложено Иркино имущество – еще мамины флакончики из-под духов, наполненные зельями, пакетики с травами, баночка с полетной мазью. Все, что она привезла из дома на магический квест и что заполняло карманы любимой зеленой курточки. Сама курточка с начисто выдранной подкладкой и раскуроченной молнией тоже валялась здесь, на столе. Ирка разозлилась: – Почему вы мои вещи трогали? Вам кто разрешал? – Тебе не велели оборачиваться! – рявкнул ксендз и тут же расплылся в довольной улыбке. – Отлично! Обвиняемая призналась, что находящиеся здесь преступные орудия волхования, а также сотворенная колдовством куртка из человеческой кожи принадлежат ей! – он обмакнул перо в чернильницу и радостно заскрипел по разложенной перед ним грубой желтой бумаге. На физиономии хорунжего мелькнуло любопытство, он протянул руку и осторожно пощупал рукав Иркиной куртки. – С чего вы взяли, отче, что куртка из человеческой кожи? – Потому как ни один мастер-кожевник не в силах выработать кожу зверя так тонко и мягко, а также придать ей столь яркий, сочный и не поддающийся смыванию зеленый окрас, – явно снисходя к невежеству военного, пояснил ксендз. – Надо же! – хорунжий ошеломленно покрутил бритой головой. – Желтых людей видал, про черных слыхал, даже про красных мне один испанец рассказывал… Но чтоб зеленые… Велики чудеса твои, Господи! Ксендз перестал скрипеть пером и озадаченно уставился на Иркину куртку. Темная фигура отца Германа чуть дрогнула, и мягкий шелковистый голос из-под капюшона прошелестел: – Возможно, сие есть кожа василиска. – Как проницательно, отец Герман! – немедленно возрадовался ксендз. – Конечно! Подлая ведьма убила гнусного ящера. Хорунжий недоуменно хмыкнул: – Выходит, доброе дело сделала? – Нет! Нет! – ксендз разозлился. – Ящер был убиен с преступной целью использовать его кожу для колдовских снадобий. А может, это он сам! Добровольно отдал ведьме шкуру, дабы усилить ее способность к злоделанию! – Сильная ведьма! – глядя на Ирку с опасливым уважением, пробормотал хорунжий. – Ежели заради нее василиски из шкуры выпрыгивают. – Это самая обыкновенная куртка! – запротестовала Ирка. – Так и запишем: обвиняемая полагает куртку из кожи василиска самой обыкновенной, что доказывает ее тесное знакомство с различными богопротивными гадами. – Ксендз снова заскрипел пером. – Слушайте, что вы ко мне привязались? – завопила Ирка. – В корзинке таскаете, руки связали, пристаете с какими-то глупостями? Вы кто вообще такие? – Ирке смутно помнились Танькины истории про суды над ведьмами, и она неуверенно добавила: – Вы эта… инквизиция, что ли? – В свободном королевстве Польском, к коему принадлежит и земля Подольская, Святейшему трибуналу воли нет, – с прорывающимся в голосе неодобрением сказал ксендз. Ирка растерялась. Если Подолье еще принадлежит Польше… это в какой же ее закинуло год? Она напряглась, вспоминая учебник истории. Мамочки, это ж не позже чем XVII век! А может, даже XVI! – Но не следует думать, что мы здесь дозволяем подлым чародейкам невозбранно творить свои омерзительные дела! – отвлекая Ирку от хронологических подсчетов, заявил ксендз. – По повелению милостью Божьей епископа подольского и решением городского магистрата, а также руководствуясь правилами ведения следствия и суда над обвиненными в колдовстве, назначены мы положить конец чинимым тобой беззакониям, чародейская тварь! – Признаешь ли ты, что своими зельями, либо заговорами, либо иными колдовскими деяниями вызвала сильнейшую грозу с градобитием, что нанесла серьезный ущерб городским садам, стряхнув и безжалостно побив о землю изрядное количество яблок, а также поломав несколько особо плодоносных дерев? – заглянув в записи, скучающим голосом протянул из-под своего непроницаемого капюшона отец Герман. – Нет, конечно, я тут при чем? – пожала плечами Ирка. – Еще и запирается! – гневно шарахнув кулаком об стол, возопил ксендз. – А с чего бы это гроза вообще началась, если не с твоих чар, а? – Ну-у… По естественным причинам, – протянула Ирка, лихорадочно вспоминая школьный курс физики. – Столкновение теплых и холодных воздушных фронтов и этих… тучевых масс. Ксендз улыбнулся, как кот, завидевший жирную беспомощную мышку, и схватился за перо: – Великолепно! Наше расследование движется стремительно! Обвиняемая демонстрирует познания, невозможные в особе столь юного возраста и самого простого звания, что явно указывает на дьявольское научение! – При чем тут дьявольское научение – нас этому в школе учили, только я не все запомнила, – возмутилась Ирка. В камере загрохотало. Смеялись все. Пузан-ксендз, повизгивая и тряся бульдожьими щеками, пан хорунжий, охая и отирая бегущие из глаз слезы крепким кулаком. Даже капюшон отца Германа ходил ходуном, и из-под него слышалось глухое, больше похожее на отрывистый кашель хихиканье. – В шко-оле… – отсмеявшись первым, протянул пан хорунжий. – Ну насмешила! Ох хотел бы я взглянуть на лицо того пана учителя, к которому в класс девчонка заявится! Ты еще скажи, в Краковский университет поступить вознамерилась! – И хорунжий снова захохотал, явно довольный своей шуткой. |