Онлайн книга «Распутник»
Гадостей не говорил и не делал не гадостей он, на которую он возразил как бы от имени самого Карла: «Лишь за слова отвечаю; дела совершают министры». Еще один случай подобного — скорее лестного королю, чем оскорбительного для него — шутовства описан Хирном. «Король Карл II, герцог Йорк, герцог Монмут, Лорендайн и лейб-медик Фрезье, собравшись вместе, были по требованию короля описаны также присутствующим Рочестером в шутливом экспромте: Монмут — ключарь дворцовых тайн, Неотразимый Лорендайн, Фрезье — святой целитель, А также тут как тут Сам Йорк — придворный шут, И мудрый наш правитель». 
Из цикла «Лондон и Вестминстер» [41] Смысл шутки Хирн раскрывает в подстрочных примечаниях, согласно которым Монмут был «круглым идиотом», Лорендайн — «уродцем и калекой», Фрезье — «явным шарлатаном», герцог Йорк «отличался всегдашней угрюмостью», а король — «небрежением делами государства». А в фольклорной антологии XVIII века находим стишок, приписываемый Рочестеру. В нем и впрямь есть нечто простонародное; Рочестер из Эддербери умел писать и так: Подпись под портретом короля Карла II: Джон Робертс я, мастеровой, А перед вами мой герой — Хозяин моего хозяина Король английский Карл Второй. В книге, озаглавленной «Письма Уоллера Сент-Эвремону», описана сценка, в которой остроумие Рочестера искрится максимальным для такого желчного человека дружелюбием, побуждая Карла Стюарта перейти от усталой ярости к бесшабашному веселью. Конечно, аутентичность писем Уоллера более чем сомнительна, однако это далеко не обязательно означает, что история выдумана от начала до конца; в иных словечках и целых предложениях чувствуется самый настоящий Рочестер. Прошлым вечером я ужинал у лорда Рочестера в весьма изысканной компании; в таком обществе он, как правило, стремится не столько блеснуть умом, сколько проявить свое обаяние; ведет он себя при этом несколько церемонно, но сама эта сдержанность способна очаровать сильнее, чем бурные проявления таланта со стороны его собеседников… Приятная атмосфера царила на протяжении всей трапезы — и не омрачилась, даже когда, ближе к концу ужина, внезапно появился король. «Что-то его рассердило, раз уж он здесь, — вполголоса заметил Рочестер. — Он оказывает мне подобную честь только в крайнем раздражении». Процитируем по книге якобы воспоследовавший диалог: Король: Какого черта я сюда приперся? И как дошел? Рабы украли плащ. Мне не в чем оказалось выйти из дому. Рочестер: Рабы — глупцы. Плащ — вещь необходимая. А нездоровье Вашего Величества, Случись оно, ударит и по ним. Король: Апчхи!.. Я зол. Рочестер: А я, напротив, рад. Такой сюрприз! Я ненавижу скуку. Такая честь! И Вы ведь никогда… Король: На неискоренимое злодейство Мои способны подданные… Рочестер: Сир! Позвольте возразить как патриоту… Король: А королем будь, ты бы возразил? Рочестер: Будь королем, я и не стал бы править! Король: Как так? Рочестер: Я бы Рочестера призвал И передал ему бразды правленья. Король: От скромности Рочестер не умрет! Рочестер: Сир, Вашему я следую примеру… А у меня под властью расцвели б Две главных добродетели земные. Король: Догадываюсь… Но какие все же? Рочестер: Повальным стало пьянство б, свальным — грех. Король: Сир, в сущности, я только так и правлю. Рочестер: Развеселится мир в единый миг, А значит, воцарится добродетель! Епископ Солсберийский подтвердит. Король: Он нынче ночью умер… На сию Вакансию ты тоже претендуешь? Рочестер: С одним условьем: службу не служить В январский предпоследний день и в майский Предпредпоследний… [42] Король: Странные условья. Еще я понимаю про январь — Прискорбный день, — а вот про май… Рочестер: Поверьте, Прискорбным станет тоже. Король: Это слишком! Рочестер: Поверьте, сир, я дело говорю! Такую дату праздновать не в церкви, А там, где добродетели двойной Воздать возможно блудом и пианством! Король: Воистину счастливый человек! Рочестер, друг мой, будь я трижды проклят, Когда б я не завидовал тебе! Отметим здесь чисто рочестеровское: «Я ненавижу скуку». Тот факт, что король самое меньшее однажды нанес визит Рочестеру и «изрядно повеселился» у него, общеизвестен. В феврале 1677 года лорда Бекингема вместе с Солсбери, Шефтсбери и Уортоном заточили в Тауэр. Они требовали, чтобы парламент был более чем на год распущен по королевскому указу, и, когда это требование было отвергнуто, отказались извиниться перед королем и обеими палатами. Это была весьма несимпатичная история. Король Франции Людовик, тайный союзник Карла, подкупил Бекингема и Шефтсбери ради того, чтобы они добились роспуска парламента, с трибуны которого лорд-казначей Денби пообещал королю изыскать необходимые средства в том случае, если тот полностью порвет с французами. Карл, сидя на двух стульях, без малейшего удовольствия наблюдал за тем, как его же собственный министр отправляет в темницу его друзей-аристократов. Стрелка компаса не может указывать сразу в две стороны. Как следствие этого, король созвал остатки «развеселой шайки-лейки», и 2 августа У. Фолл написал сэру Ральфу Вернею, бывшему наставнику Рочестера: |