Онлайн книга «Дочери медного короля»
— После того как расплавленный металл остынет, операции будут закончены? — спросил он, показывая на гигантский чан. — Нет, — ответил Лео, — до формовки он проходит еще через очистительные печи… У вас больше нет ко мне вопросов? Бад обернулся, удивленный странным тоном Кингшипа. Мужчины смотрели на него в упор. Лица их были замкнуты, непроницаемы… Он покачал головой. — В таком случае, я сам спрошу вас кое о чем, — сказал Лео. Глаза его за стеклами очков сверкали, как два кусочка льда. — Как вам удалось заставить Дороти написать Эллен, чтобы сообщить ей о своем предполагаемом самоубийстве? 13 Всё куда-то провалилось: платформа, медеплавильня, весь окружающий мир. Все стерлось, как песочная крепость, смытая волной. Не осталось ничего, кроме этих голубых глаз, устремленных на него зрачков, кроме эха, повторяющего вопрос, заданный Лео, и бьющегося как язык колокола о его барабанную перепонку. Потом он снова увидел стоящих перед ним Кингшипа и Деттвейлера, из тумана возникла медеплавильня. Под своей влажной от пота рукой он ощутил железо стояка, а под ногами металлические плитки платформы, но она так и ходила под ним… Впрочем — о Боже! — оказалось, что это тряслись его колени. — О чем… о чем это вы? — удалось ему наконец пролепетать. — Речь идет о Дороти, — пояснил Деттвейлер. — Вы собирались жениться на ней… из-за ее денег. Но она забеременела… Вы поняли, что не получите ни цента… И убили ее. Он говорил медленно, останавливаясь после каждой фразы. — Нет! — закричал Бад и отчаянно затряс головой. — Нет! Она покончила с собой! Она ведь предупредила Эллен! Вы знаете об этом, Лео! — Вы заставили ее написать Эллен, — сказал Кингшип. — Но… Послушайте, Лео, разве я мог так поступить? Разве я способен на такое?! — Вот об этом вы нам и расскажете, — вставил Деттвейлер. — Я с ней был едва знаком. — А я думал, что вы никогда не встречались, — заметил Кингшип. — По крайней мере, вы уверяли в этом Мэрион. — Так оно и было… Я не знал ее. — В феврале 1950 года вы попросили выслать вам наши рекламные брошюры, — сказал Лео, сжимая кулаки. — Какие брошюры? — переспросил Бад сдавленным голосом. — Какие брошюры? — повторил он более громко. — Те, которые я нашел в шкатулке, спрятанной в вашем платяном шкафу, — ответил Деттвейлер. Снова все под ним заходило ходуном… Шкатулка! Брошюры, а еще что? Вырезки из газет? Их он разорвал, благодарение Богу! Значит, брошюры… и листок с перечнем вкусов и интересов Мэрион! — Кто вы такой? — закричал он. — Как вы посмели рыться в моих вещах?.. — Не двигайтесь с места! — предостерег его Деттвейлер. Бад подался назад и ухватился за стояк. — Кто вы такой?! — крикнул он еще раз. — Меня зовут Гордон Гант. Гант! Тот тип из радиоцентра, который все наседал на полицию, требуя от нее действий! Но как он сумел?.. — Я знал Эллен, — пояснил Гант. — Мы познакомились за несколько дней до того, как вы убили ее. — Убил!.. — воскликнул Бад, весь мокрый от пота. — Да вы сумасшедший! Чокнутый! Скажите, кого я еще убил?.. А вы его слушаете! — обернулся он к Лео. — Значит, вы еще более безумны, чем он! Я никогда никого не убивал! — Вы убили Дороти, Эллен и Дуайта Пауэлла! — возразил Гант. — И едва не убили Мэрион, — закончил Кингшип. — Когда она увидела этот список… «Список! Боже мой, список…» — Я никогда никого не убивал! Дорри покончила с собой, а Эллен и Пауэлл были убиты каким-то бандитом. — Дорри? — повторил Гант. — Я… Ее все называли так! Я… я никогда никого не убивал! Кроме одного япошки, но это было во время войны! — В таком случае, почему вы дрожите? — спросил Гант. — Почему вы обливаетесь потом? — Вы ничего не можете доказать, — сказал он, — потому что доказывать нечего. Оба вы сумасшедшие… Ну хорошо, я действительно был знаком с Дорри, но ведь не я один. Да, меня интересовали ее деньги. Разве это преступление?.. Так в субботу свадьбы не будет? Вот и прекрасно! Лучше оставаться бедняком, чем заполучить такого тестя как вы! А теперь пропустите меня… Они не шевельнулись, стоя плечом к плечу, преграждая ему единственный выход. — Дайте мне пройти! — Посмотри на цепь позади тебя! Мы поднимались сюда, пока ты с Отто обходил завод… Он увидел каменное лицо Лео и медленно, как под действием гипноза, обернулся. Одного взгляда оказалось достаточно: отверстие в железном стояке было раздвинуто и едва удерживало первое из тяжелых звеньев. Он слегка прикоснулся к цепи, и сразу, сопровождаемая устрашающим лязгом, она начала скользить… Десятью метрами ниже под ним расстилалась зеленая поверхность расплавленного металла… — Дороти было ничуть не лучше, — заметил Гордон Гант. Цепляясь за стояк, стараясь не думать об отверстой пустоте позади себя, он повернулся к ним лицом. — Вы… не… посмеете, — услышал он свой дрожащий голос. — Почему ты так думаешь? — возразил Лео. — Ты ведь убил моих дочерей! — Я не убивал их, Лео! Как перед Богом клянусь, не убивал! — А почему ты весь трясешься с тех пор, как я заговорил о Дороти? — Лео, клянусь памятью покойного отца… От холодного взгляда Кингшипа слова замерли у него на губах. Он крепче ухватился за стояк, повлажневший от его рук. — Вы не посмеете… — повторил он. — Вас обвинят… — Ты так думаешь? — спросил Лео. — Не ты один умеешь планировать свои действия… — Он указал на стояк: — Чтобы сделать это, мы обернули щипцы ветошью. На кольце нет никаких следов. Несчастный случай… Непредвиденная беда… От постоянного воздействия высокой температуры металлическая деталь ослабевает. Когда мужчина ростом в метр восемьдесят спотыкается и хватается за нее, чтобы удержаться на ногах, она поддается… А что, собственно, ты можешь сделать? Зови на помощь! Никто тебя не услышит. Маши руками! Рабочие внизу заняты, им некогда наблюдать за этой платформой. К тому же, на таком расстоянии да еще когда все окутано испарениями… Ты, может быть, собираешься броситься на нас? Один только рывок, и от тебя ничего не останется. Так чего нам опасаться? Бад стоял как вкопанный и молчал. — Конечно, — снова заговорил Кингшип, — я предпочел бы передать тебя в руки полиции. Но для этого нужно, чтобы ты признался. Даю тебе три минуты. Мне необходимы доказательства, способные убедить присяжных. Жалкого страха, написанного на твоем лице, для этого недостаточно! — Куда ты девал револьвер? — спросил Гант. |