Онлайн книга «Степфордские жены»
Она объяснила Рутанн, кто это такой, и спросила, знает ли она о том, что Айк Мацард тоже живет в Степфорде. — А кто это? — Айк Мацард. Художник-иллюстратор. Рутанн никогда не слышала о нем, и это заставило Джоанну почувствовать себя очень старой. Или очень белой. Заполучить Адама на уикенд было и радостно и хлопотно. В субботу они с Питом и Ким прекрасно играли и в доме, и во дворе, но в воскресенье — а это был морозный облачный день, к тому же Уолтер запретил игры в гостиной, поскольку намеревался посмотреть по телевизору футбол (может же он позволить себе расслабиться после катания на санках в прошлое воскресенье), — Адам и Пит периодически превращались то в солдат, защищающих форт, которым был обеденный стол, накрытый одеялом вместо скатерти, то в разведчиков, оборудовавших наблюдательный пункт в чулане («Не смейте даже приближаться к фотолаборатории!»), то в героев космической одиссеи «Звездный путь» (звездолетом служила комната Пита). Роли между участниками игр распределялись довольно странным образом, ибо единственным и постоянным неприятелем все время была Ким-мы-тебя-не-видим. Они вели себя шумно и пренебрегали всеми правилами конспирации и военной тактики, когда вели наблюдение, готовились к обороне, организовывали засады. Бедная Ким, которую они и точно не видели, а точнее, не замечали, хотела лишь одного — играть вместе с ними, а не рисовать и не помогать составлять список негативов — и даже отказалась — Джоанна была в отчаянии — печь печенье. Адам и Пит не реагировали на угрозы, Ким не поддавалась на уговоры, Уолтер вообще отстранился от всего. Джоанна почувствовала радость и облегчение, когда Бобби и Дэйв наконец-то приехали за Адамом. Однако Джоанна почувствовала истинную радость оттого, что она согласилась взять Адама, когда увидела, насколько замечательно выглядят его родители. Бобби сделала новую прическу, которая превратила ее в настоящую красавицу — а может быть, этому способствовал тщательно сделанный макияж или занятия любовью, а вернее всего, и то, и другое. А Дэйв… он тоже преобразился и выглядел веселым, оживленным и счастливым. Они вошли в прихожую, принеся с собой бодрящий холод. — Привет, Джоанна, ну как вы, справились? — спросил Дэйв, потирая руки в кожаных перчатках, а Бобби, кутаясь в енотовую шубу, добавила: — Надеюсь, Адам не натворил ничего страшного. — Он вел себя, как ангел, — ответила Джоанна. — Вы оба выглядите замечательно! — Мы и чувствуем себя замечательно, — сказал Дэйв, а Бобби, улыбаясь, добавила: — Это был прекрасный уикенд. Большое вам спасибо за то, что помогли нам провести его так, как мы хотели. — Оставьте, — отмахнулась Джоанна. — Я тоже собираюсь подбросить вам Пита на один из ближайших уикендов. — Мы с радостью возьмем его, — сказала Бобби, а Дэйв добавил: — Когда захотите, по первому вашему слову. Адам, собирайся домой! — Он в комнате Пита. Дэйв сложил руки в перчатках рупором и, приложив их ко рту, затрубил: — Адам! Мы здесь! Собирайся! — Может, вы разденетесь? — предложила Джоанна. — Нам надо еще забрать Джона и Кенни, — сказал Дэйв, а Бобби добавила: — Я уверена, вам необходимо побыть в тишине и отдохнуть. У вас, полагаю, был еще тот уикенд. — Честно говоря, особенно отдохнуть в это воскресенье не пришлось, — ответила Джоанна. — А вот вчера все было отлично. — О, привет! — приветствовал гостей Уолтер, появляясь из кухни со стаканом в руке. — Привет, Уолтер, — ответила Бобби, а Дэйв добавил: — Привет, дружище! — Ну, как прошел второй медовый месяц? — спросил Уолтер. — Лучше, чем первый, — ответил Дэйв. — Только короче, а так все в норме. Джоанна смотрела на Бобби, ожидая, что она прибавит какую-нибудь шутку к тому, что сказал Дэйв. Но Бобби лишь улыбнулась и посмотрела на верхнюю площадку лестницы. — Привет, мой сладкий, — сказала она. — Как ты провел время? — Я не хочу уходить, — произнес Адам сверху; он стоял, прислонившись к перилам, держа на весу полиэтиленовую сумку со своими вещами. Пит и Ким стояли позади него. — Пусть он ночует у нас еще одну ночь, — попросила Ким. — Что ты, милая моя, ведь завтра в школу, — сказала Бобби, а Дэйв добавил: — Ну-ка давай, парень, поторапливайся, нам еще надо собрать остальных мафиози. Адам с кислым лицом спустился по лестнице, а Джоанна пошла в чулан, чтобы принести его пальто и башмаки. — Послушайте, — сказал Дэйв, обращаясь к Уолтеру, — я кое-что разузнал, о чем вы просили меня. — Отлично, — заулыбался Уолтер, и они с Дэйвом удалились на кухню. Джоанна подала Бобби пальто Адама, та, поблагодарив Джоанну кивком, распахнула его, приглашая Адама просунуть руки в рукава. Он поставил на пол полиэтиленовую сумку со своими вещами и надел пальто. Джоанна, держа в руках башмаки мальчика, спросила Бобби: — Дать вам для них мешок? — Нет, не беспокойтесь, — ответила Бобби. Она повернула Адама лицом к себе и застегнула ему пальто на все пуговицы. — Как хорошо от тебя пахнет, — сказал мальчик. — Спасибо, мой сладкий. Адам поднял глаза к потолку, а потом перевел взгляд на мать. — Я не хочу, чтобы ты меня так называла, — сказал он. — Раньше мне это нравилось, а теперь я не хочу. — Ну ладно, прости, — ответила Бобби. — Больше не буду. Она с улыбкой посмотрела на сына и поцеловала его в лоб. Уолтер с Дэйвом вышли из гостиной, Адам подхватил с пола свою полиэтиленовую сумку и попрощался с Питом и Ким. Джоанна подала Бобби башмаки Адама; женщины на мгновение прикоснулись друг к другу щеками. Щека Бобби все еще была холодной, но пахло от нее действительно хорошо. — Позвоню вам утром, — сказала Джоанна. — Отлично, — ответила Бобби. Они обменялись улыбками. Бобби подошла к Уолтеру, стоящему в дверях, и подставила ему щеку для поцелуя. Он заколебался — почему, удивилась Джоанна — и слегка коснулся ее губами. Дэйв поцеловал Джоанну, стиснул руку Уолтера: — Пока, дружище! — и, развернув Адама, стал подталкивать его к выходу вслед идущей впереди Бобби. — Можно мы побудем в гостиной? — спросил Пит. — Разумеется, она в вашем распоряжении, — ответил Уолтер. Пит, а за ним Ким бегом бросились в гостиную. Джоанна и Уолтер, стоя у входной двери, наблюдали через разрисованное морозом стекло, как Бобби, Дэйв и Адам садились в машину. — Просто фантастика, — вырвалось у Уолтера. |