Онлайн книга «Щепка»
Повернула налево – Сэм Эйл навстречу. Она его сразу увидела среди многих пешеходов. Не обращает никакого внимания – как и другие – на стрелки, указывающие направление терренкура. Похоже, и он в восторге – размахивает руками, седые волосы взъерошены, щурится на блестящую гладь воды справа. Она сбавила шаг – он почти рядом, – посмотрела на него искоса... – Сэм! – окликнула она. Остановился. Взгляд метнулся на нее. Какой-то бегун обежал его стороной. Она сошла с дорожки на обочину. – Кэй, – подсказала она, – Норрис. Он улыбнулся. – Салют! – Стоял, улыбающийся – трое мужчин обошли его стороной – в легкой обуви, с обнаженными руками, оттопырив локти. Шагнул в сторону. Подошел. Она – в джинсах, черных тапочках. Молния серой легкой ветровки застегнута. Выглядывает воротничок из красной фланели. – Потрясающий денек! – сказал он, потирая руки. – Великолепный, правда? – Еще какой! – Хочется все время идти, идти – не останавливаться. Пойдемте по стрелам. Это не опасно. – Стрелам? – переспросил он, идя за ней по дорожке. – Видите, стрелы нарисованы. Они указывают направление. – Куда вы так летите? – подал он голос за ее спиной, чуть слева. – Я предпочитаю получать от прогулки удовольствие. Она сбавила темп. Улыбнулась ему, когда он поравнялся с ней. Лицо со следами былых схваток выглядело вполне для его шестидесяти шести. В телепередаче "Золотой век телевидения" показывали его в те годы – восторженный вундеркинд с темными волнистыми волосами. А глаза уже и тогда были окружены тенями. Глянув на нее, он улыбнулся: – В книгоиздательской деятельности на сегодня объявлен выходной? – Иногда беру домашний день и работаю дома, – ответила она. – Понял. – Не совсем удачный выбрала день. То есть, получилось как раз наоборот... А откуда вы знаете, что я работаю в издательстве? Он замедлил шаг, пропуская коляску с малышом. Во рту у ребенка пустышка. Девушка в дубленой курточке, на голове наушники – двадцати точно нет – толкала коляску, слушая что-то там по транзистору. Догнал Кэй. – Проходил мимо грузовика в день, когда вы переезжали, – ответил он. – Картонные коробки в основном с фирменным знаком "Диадемы". – Ах, вот оно что, – протянула она. – Письменный стол-бюро на роликах и с крышкой – потрясающий. Сколько ему годков? – Восемьдесят, может, восемьдесят пять. – И что вы там, в "Диадеме", делаете? – Я редактор, – ответила она. – Внимание! Видите стрелу? Нам туда. – Бог мой! Эти стрелы невозможно увидеть. Намалевали, должно быть, при президенте Маккинли и ни разу не подновили. Думаю, никто не придерживается этих указателей. Пусть каждый идет, кому куда нравится. – Я, вообще, имею в виду, совсем не то, что вы, – сказала она, когда мимо промчались бегуны. – Они все-таки для чего-то существуют. Никто ведь и не настаивает, чтобы придерживаться этих указателей. – Само собой, – заметил он, отступая за ее спину, чтобы дать дорогу двум монахиням. По дорожке для верховой езды, справа от нее, шла гнедая лошадь. Всадник – мужчина в клетчатом пиджаке, черных сапогах и бриджах. Сэм пошел слева. – Ну и денек! – сказал он. – Выходной для режиссеров? – Будни пенсионеров. Взгляните-ка вперед... Она посмотрела туда, где поблескивали – сплошь белое и стальное! – башни зданий мэрии и Эмпайр-стейтс на фоне бирюзы неба. – Фантастика! – воскликнула она. – Это вам не Канзас, дорогая. Взглянула на него искоса: – При чем здесь Канзас? Он улыбнулся. – Не при чем, – сказал он. – Просто у вас выговор особый. – Этого не может быть. У меня нет акцента. Специально занималась. – Прошу прощения, – сказал он. – Я – медиум, так сказать, обладаю способностью к сверхчувственному восприятию. Впереди чего-то снимали телевизионщики. Пришлось сделать крюк. – Вы упускаете из виду, – возобновил он разговор, когда опять пошли по дорожке, забирая влево, – что я режиссер. Ухо тренированное. – Он щелкнул пальцами по мочке. – Для непрофессионала – да, у вас нет акцента. Но в словах "хорошо" и "холодно" – ваше "х" с особым придыханием. – Этого не может быть, – сказала она. – Чуточка чуточная, самая малость, – сказал он, улыбнувшись. – Правда. Только очень одаренный профи в состоянии уловить. – Он отступил назад, давая дорогу рабочему парка в коричневой униформе. Тот толкал впереди себя тачку, доверху заполненную темной золой. Поравнявшись с ней, он пошел рядом. Она сказала: – Я нашла вас в книге "Золотой век телевидения", которую мы издали несколько лет назад. – Потрясающее название, – сказал он. – Кто его придумал? Надеюсь, не вы? – Очень хорошее название, – сказала она. – Сразу понятно, о чем идет речь, и на хорошем английском языке. – Много там про меня направили? – Не я над ней работала. Они приближались к павильону на южной стороне озера. Опять обогнали бегуны. Повальная страсть к бегу трусцой, подумала она. – Итак, книга вас потрясла? – Чрезвычайно, – ответила. – И озадачила. – Это вы насчет того, что моя карьера закончилась? Все просто. Стал алкоголиком, теперь вот вылечился. – Простите, – сказала она, взглянув на него. – Рада, что сейчас все в порядке. Но я не это имела в виду, хотя... извините, кажется, я не должна об этом говорить. Уверена, что и вам не захочется. – На букву "Т" и на букву "М"? Она вздохнула, потом кивнула: – Том Микс. Любимица публики, чего уж там! Она улыбнулась. – Вы, похоже, связываете нас вместе, – заметил Сэм. – Да, – сказала она. – Она играла более, чем в двадцати пьесах, которые вы поставили. – Особенно ее любили в "Стали" и "Крафте". – У вас тоже есть заслуги. Две награды от Союза режиссеров и Эмми. И вдруг через год после ее смерти ваша карьера заканчивается. – Какого сорта книги редактируете? – спросил он. – Жаркие поцелуи на фоне замков? – Иногда, – ответила она. – Так вот. Одно к другому не имеет никакого отношения, – сказал он. – Мы не виделись с ней до этого два или три года. Наши пути разошлись во многих отношениях. Я работал на побережье, снимал фильмы – по одному в неделю. Она – здесь, в мыльных операх. |