Онлайн книга «Искушение Дэвида Армитажа»
— Но… вы же сами меня сюда пригласили. — Неужели? — Так и было. — А… конечно. — В смысле, я решил, что вы хотели меня видеть. — Зачем? — Насчет сценария. — Какого сценария? — Сценария, который я написал. — Вы пишите сценарии? — Вы что, так шутите? — Разве похоже на то, что я пытаюсь шутить? — Нет, но похоже на то, что вы играете со мной в непонятные игры. — И что это за игры, позвольте спросить? — Вы знаете, почему я здесь. — Скажите еще раз… — Все, забудьте, — заявил я, вставая. — Простите? — Я сказал — забудьте… — Почему вы так сказали? — Потому что вы валяете дурака. — Вы рассердились? — Нет, я просто ухожу. — Я сделал что-то не так? — Я не желаю в это вдаваться. — Но если я сделал что-то не так… — Разговор окончен. До свидания, — попрощался я и направился к двери. Но меня остановил голос Флека: — Дэвид… — Да? — спросил я, оборачиваясь. Теперь Флек смотрел прямо на меня, на его лице блуждала хитрая улыбка, в руке он держал экземпляр моего сценария. — Попался, — сказал он. Но я и не думал сиять, как стосвечовая лампочка, восхищаясь его шутке. Тогда он изменил тон: — Надеюсь, вы на меня не сердитесь. — Прождав вас целую неделю, мистер Флек… Он перебил меня: — Вы правы, правы, и я прошу у вас за это прощения. Стоит ли обижаться на невинный розыгрыш между коллегами? — Мы с вами коллеги? — Я очень на это надеюсь. Потому что мне хочется поставить фильм по этому сценарию. — В самом деле? — спросил я, стараясь не проявлять особой заинтересованности. — Я считаю, что вы замечательно над ним поработали. Теперь это противоречивый фильм-экшн с жестким политическим подтекстом. Ведь вы нацелились на болевые точки нашего общества, на тоску, которая стала основой современной американской жизни… Все это было для меня новостью, но к тому времени я уже хорошо знал: если продюсер начинает с энтузиазмом объяснять, про что твое кино, самое лучшее — величественно кивать головой… даже если ты считаешь, что он говорит полную чушь. — Разумеется, — сказал я, — прежде всего это жанровое кино… — Абсолютно точно, — заявил Флек, жестом приглашая меня снова сесть в кресло. — Но сценарий разрушает жанр, точно так же, как Жан-Пьер Мелвилл [24] переделывает экзистенциальную легенду об убийце в «Самурае». Экзистенциальную легенду об убийце? Ну еще бы. — На самом деле, — сказал я, — это рассказ о двух мужиках из Чикаго, которые пытаются ограбить банк. — И я знаю, как надо снять эту сцену ограбления. Следующие полчаса он излагал мне кадр за кадром, как будет снимать ограбление банка: с использованием стедикама [25] и зернистой цветной пленки, чтобы «получить ощущение того, что кадры сняты скрытой камерой». Затем он начал говорить о кастинге: — Я хочу пригласить только неизвестных актеров. А для главных ролей я всерьез подумываю о двух удивительных парнях, которых в прошлом году видел в Берлине… — Как у них с английским? — спросил я. — Над этим можно поработать, — сказал он. Я мог бы возразить ему: слабо верится, что немцы, и без того имеющие сильный акцент, смогут сыграть ветеранов вьетнамской войны, — но я попридержал язык. В ходе своего эпического монолога Флек упомянул, что собирается потратить на картину примерно сорок миллионов — абсурдно большая сумма для любительского фильма. Но кто я такой, чтобы ставить под сомнение его манеру сорить деньгами? Вдобавок ко всему я вспомнил, что сказала мне Элисон перед моим отъездом сюда: «Я уверена, что сумею вытрясти из него кучу денег, можешь не сомневаться. Я буду играть по-крупному, Дейв. Запрошу миллион. И обещаю тебе, что он заплатит. Конечно, регистрация твоего сценария под своим именем — это сущий пустяк, но он наверняка не захочет, чтобы об этом узнала общественность. Нам даже просить не придется, он сам заплатит, чтобы мы молчали». Постепенно я начал даже подпадать под воздействие его энтузиазма; он говорил так, будто я написал большое, серьезное произведение, а не пустячок под названием «Три старых ворчуна». Марта была права: когда Флек хотел чего-нибудь, он добивался этого со страстью. Но я помнил и другие ее слова: стоит ему заполучить желаемое, как он теряет к нему всякий интерес. Добавить к тому, что я еще не совсем смирился с тем, как он пытался сбить меня с толку в самом начале нашего разговора, хотя надо признать, что он остановился на полпути и извинился за то, что «дергал меня за поводок». — Боюсь, у меня появилась скверная привычка, — сказал он. — Когда я вижу кого-нибудь в первый раз, я всегда пытаюсь немного разыграть этою человека, чтобы посмотреть на реакцию. — И как я выдержал испытание? — На отлично. Марта сказала, что вы классный, а она разбирается в авторах. Еще раз спасибо, что уделили ей столько времени за последние два дня. Она ваша большая поклонница, и я знаю, что она получила большое удовольствие от продолжительного общения с вами. Не говоря уже о поцелуях и цитировании Эмили Дикинсон… Но по лицу Флека нельзя было определить, известно ли ему об этих пикантных подробностях. Кроме того, уверил я себя, они неофициально разошлись. И возможно, он имеет любовниц повсюду, куда только ни ездит (хотелось бы знать, что будет, что если ему доложат, как я обнимался с его женой…). Да, ему нравится мой сценарий. Но я всегда могу убрать свое имя из титров, если он привнесет в него свои дурацкие идеи. Но сделаю я это после того, как получу деньги по чеку. Не желая углубляться в обсуждение его жены, я решил сменить тему: — Хотелось бы поблагодарить вас, мистер Флек, за то, что вы познакомили меня с «Сало» Пазолини. Возможно, этот фильм уж никак нельзя смотреть на первом свидании, но так быстро его из головы не выбросишь… — Что касается меня, то это величайший фильм, снятый после войны. Вы не согласны? — Это сильно сказано… — …и я объясню вам, почему он заслуживает такого отзыва. Потому что он касается главного вопроса прошлого столетия, а именно: о необходимости осуществлять полный контроль над другими. |