Книга Магия твоего взгляда, страница 7. Автор книги Аманда Квик

— Почему бы вам не рассказать обо всем поподробнее?

— Да, разумеется. — Она выпрямилась и расправила плечи. — Как вам, должно быть, известно, я обладаю некоторыми способностями в области ботаники. Помимо всего прочего, я умею распознавать яд. Если это яд растительного происхождения, я, как правило, могу назвать точные составляющие отравляющего вещества.

— Вы пришли к выводу, что лорд Фэйерберн был отравлен?

Она одарила его насмешливой улыбкой:

— Вижу, что вы не задумываясь пришли к верному заключению. Да, лорд Фэйерберн, вне всякого сомнения, выпил какой-то смертельный яд. Единственный вопрос в том, было ли это убийство или лорд сам покончил с жизнью. Честно говоря, я считаю, что инспектору Спеллару будет крайне тяжело доказать, что это было убийство.

— Общеизвестно, что отравление трудно доказать, даже если имеются веские доказательства наличия в организме мышьяка или цианида. Присяжных слишком легко убедить в том, что это был либо несчастный случай или добровольный уход из жизни.

— Знаю. Но если имеются смягчающие обстоятельства… — Она вдруг замолчала.

— Почему вас так заботит исход этого дела, мисс Бромли? Ведь расследование ведет Спеллар, а не вы.

Люсинда глубоко вдохнула, словно собираясь с духом. Она пыталась скрыть напряжение, но Калеб безошибочно определил ее волнение. Ее не просто беспокоил исход расследования смерти лорда Фэйерберна. Она была напугана.

— Когда инспектор Спеллар пригласил меня в дом Фэйербернов осмотреть тело умершего, я убедилась…

— Вы осматривали тело? Она нахмурилась:

— Да, конечно. Как иначе я смогла бы определить возможность отравления?

Калеб был поражен.

— Господи. Я об этом не подумал.

— О чем не подумали?

— Я знал, что Спеллар иногда прибегает к вашей помощи, но не думал, что вам приходится осматривать тело жертвы, чтобы высказать свое мнение.

Она удивленно подняла брови:

— А как иначе я могла бы давать консультации?

— Я просто решил, что Спеллар делится с вами уликами, — признался он. — Например, показывает вам чашку со следами яда или одежду жертвы.

— Ясно. Вы считаете, что то, что я делаю для инспектора Спеллара, неподходящее занятие для леди.

— Я этого не говорил.

— В этом не было необходимости. — Она махнула рукой, будто отметая его попытку оправдаться. — Уверяю вас, что в этом суждении вы не одиноки. Никто, за исключением инспектора Спеллара, не одобряет того, что я делаю. На самом деле я думаю, что и Спеллар не слишком меня одобряет, но он настолько предан своей профессии, что более чем охотно пользуется моей помощью.

— Мисс Бромли…

— Если учесть несколько необычную репутацию моей семьи, я привыкла к неодобрению.

— Черт возьми, мисс Бромли, нечего приписывать мне свои слова. — Прежде чем сообразить, что он делает, Калеб вскочил и оперся обеими ладонями о стол. — Я не собираюсь вас судить. Не скрою, я удивился, узнав, что для консультаций вам необходимо осматривать тела жертв. Но согласитесь, это не совсем обычное занятие для леди.

— Вот как? — Она разжала кулаки. — И кто же, по вашему мнению, ухаживает за теми, кто тяжело болен? Большинство людей умирает дома, а не в больнице, и именно женщины оказываются у постели умирающего.

— Мы говорим о жертвах убийства, а не о тех, кто умирает от естественных причин.

— Вы считаете, что один вид смерти страшнее, чем другой? Если это так, то это означает лишь то, что вас не звали к умирающим. Так называемая естественная смерть может быть гораздо ужаснее — болезненнее и медленнее, — чем скорая смерть от отравления или пули в голове.

— Черт побери, вы втянули меня в бессмысленный разговор. Я здесь не для того, чтобы обсуждать ваши консультации, мисс Бромли. Это вы послали за мной, так что давайте займемся делом.

Она бросила на него холодный взгляд:

— Это вы все начали.

— Ничего подобного, черт побери!

— Вы всегда употребляете такие слова в обществе леди, сэр? Или вам кажется, что вы вольны использовать столь красочные выражения, потому что перед вами сейчас именно я?

— Извините, мисс Бромли. Но должен признаться, Удивлен, что леди, консультирующую полицию по поводу убийств, может шокировать немного грубоватый язык.

— Вы намекаете на то, что я не слишком приличная леди?

Он выпрямился и отошел к окну.

— Такого странного разговора у меня уже давно не было. И к тому же такого бессмысленного. Если вы будете столь любезны и сообщите, зачем вы меня позвали, мы сможем продолжить нашу встречу.

Его слова прервал резкий стук в дверь. Обернувшись, он увидел домоправительницу с подносом. Миссис Шют посмотрела на гостя таким буравящим взглядом, что Калеб понял: она слышала весь его разговор с хозяйкой.

— Спасибо, миссис Шют, — мягко сказала Люсинда, словно она не была раздражена своим посетителем. — Можете поставить поднос на столик. Я сама разолью чай.

— Да, мэм.

Бросив на Калеба еще один осуждающий взгляд, миссис Шют удалилась, тихо прикрыв за собой дверь.

Калеб действительно выражался очень грубо, но он был известен тем, что никогда не соблюдал принятых в обществе приличий. Ему претил весь этот светский этикет. И все же обычно он не терял терпение настолько, чтобы употреблять крепкие выражения в присутствии женщин, какое бы положение они ни занимали в обществе.

Люсинда пересела на диван к столику и начала разливать чай.

— Молоко и сахар, сэр? — спросила она с таким спокойствием, словно не было никакой перепалки. Правда, ее щеки немного порозовели, а взгляд оставался воинственным.

— Ни того ни другого, — все еще немного грубовато ответил Калеб.

Он попытался проанализировать новую энергию, которая исходила от Люсинды. Это было не раздражение, а возбуждение.

— Садитесь, — пригласила она. — Нам еще о многом надо поговорить.

— Я поражен, что вы хотите воспользоваться моими услугами, несмотря на мой язык.

— Я не в том положении, чтобы просить вас удалиться, сэр. Ваши услуги уникальны, и они нужны мне. Так что получается, что мне от вас никуда не деться.

Он почувствовал, что вопреки желанию его губы сами собой расплылись в улыбке. Он взял чашку с блюдцем и устроился в кресле.

— А мне, мисс Бромли, никуда не деться от вас.

— Вряд ли. Вы вольны отклонить мою просьбу о расследовании. Мы оба знаем, что вы не нуждаетесь в том непомерном гонораре, который, я уверена, потребуете за свои услуги.

— Я, безусловно, мог бы отказаться от денег, — согласился он, — но не от этого дела.