Книга Пламя в ночи, страница 28. Автор книги Аманда Квик

— Если я раньше не до конца верил в родовое проклятие, то теперь верю и еще как. Мои поздравления, Аделаида. Очень возможно, что вы преуспели в том, чего за двадцать лет не удалось достичь ни одному из моих врагов. Вы сильно повысили шансы на то, что я стану трупом в ближайший месяц.

— Вы драматизируете ситуацию, я уверена. Уинтерс — довольно распространенная фамилия.

Он бросил на нее уничтожающий взгляд.

— Такая же распространенная, как Джонс?

— Сэр, будьте же благоразумны. По всем внешним признакам вы — респектабельный джентльмен, живущий в спокойном, респектабельном районе. Вы хорошо постарались, маскируя свою личность. Да что там, мне говорили, что лишь немногие видели ваше лицо и… э-э… — Она замялась.

Он вперил в нее злой взгляд.

— Что «э-э»? Договаривайте, Аделаида.

— И они остались живы, чтобы об этом рассказать, — поспешно закончила она. — Я понимаю, что это сильное преувеличение, но все-таки вы в Лондоне своего рода легенда.

— К чему вы клоните? — мрачно спросил Гриффин.

Аделаида набрала в грудь воздуха.

— Я хочу сказать, что у миссис Джонс нет оснований сомневаться в том, что вы — тот, кем кажетесь, а именно — джентльмен по фамилии Уинтерс, ведущий несколько замкнутый образ жизни.

— Не забывайте, что мы говорим о Джонсах из общества «Аркейн», — сказал Гриффин.

— Я уверена, что они вращаются в совсем других кругах, нежели вы.

Аделаида запоздало поняла, что только что оскорбила Гриффина. Она поспешила добавить:

— Я всего лишь пытаюсь объяснить, почему вероятность того, что миссис Джонс знает, кто вы, очень мала.

Эту фразу Гриффин просто проигнорировал.

— Как вам вообще пришло в голову пригласить ее в Эбби?

— Ну… понимаете, я опасалась, что в рану попадет инфекция, и миссис Тревельян порекомендовала мне проконсультироваться с ней.

— Вы послали за ней по совету вашей экономки?

— Миссис Тревельян — давнишняя приятельница экономки миссис Джонс. Они познакомились много лет назад, когда работали в одном доме.

— Боже милосердный! Я жил на улицах, у меня было столько врагов, что всех и не упомнишь, но я выжил. И чем дело кончилось? Меня уничтожили две экономки и один социальный реформатор.

Аделаида начинала терять терпение.

— Сэр, никто вас не уничтожил! Но есть один вопрос, который меня очень занимает.

— Что такое?

— Если всем представителям семьи Джонс запрещено переступать порог Эбби, почему же никто из ваших людей не упомянул об этом обстоятельстве, когда я посылала за миссис Джонс?

Гриффин вцепился в край подоконника.

— Никто из моих людей не знает о связи моей семьи с «Аркейном». Я держу это в тайне с тех пор, как… не важно. Что сделано, то сделано. Только не говорите, что Калеб Джонс тоже побывал в моем доме.

Аделаида деликатно кхекнула.

— Я полагаю, он ждал в экипаже возле дома.

— Просто какая-то комедия ошибок! Это было бы смешно, если бы не то обстоятельство, что я, вполне возможно, обречен.

— Проклятие! Гриффин, я же извинилась!

— Это, конечно, решает все мои проблемы.

— Откуда я могла знать, что вы с Джонсами враждуете? Право, сэр, с тех пор, как ваш предок поссорился с Сильвестром Джонсом, прошло двести лет! Слишком большой срок, чтобы продолжать семейную вражду.

— Это не вражда! — возразил Гриффин. — Все гораздо сложнее.

— Что вы хотите этим сказать?

— Николас Уинтерс планировал, что кто-то из его потомков использует Лампу не только для того, чтобы усилить свои способности, но чтобы еще и уничтожить весь род Джонсов. Он даже вставил в эту чертову штуковину специальный кристалл. Предполагается, что он должен быть напитан психической силой, которая и обеспечит такой исход. Это так называемый Полуночный кристалл.

Аделаида нахмурилась.

— И вы всерьез верите, что такое возможно?

— Да откуда мне знать?! — взорвался Гриффин. — Главное, что в это верят Джонсы! Сейчас вопрос в том, подозревает ли Калеб, что я нашел и Лампу, и женщину, которая может с ней работать. Учитывая особую природу его собственного таланта, надо полагать, что он уже догадался.

— Но то, что я вызвала в этот дом миссис Джонс, было чистой случайностью! — настаивала Аделаида.

— Говорю вам, Джонсы не верят в случайности. Во всяком случае, не тогда, когда дело касается старых легенд «Аркейна». Если уж на то пошло, теперь, когда у меня есть и Лампа, и вы, я тоже в них не верю.

— Но ведь, по вашим словам, процесс трансформации можно повернуть обратно, используя Лампу.

— Да.

— Разумеется, мистер Джонс будет предполагать, что вы захотите спастись. Он должен понимать, что ни один нормальный человек не захочет превращаться в Цербера, рискуя при этом потерять рассудок.

Гриффин посмотрел на Аделаиду.

— Перспектива обрести власть очень соблазнительна. Спросите об этом любого криминального лорда или любого из Джонсов. Эта семья контролирует «Аркейн» уже двести лет.

— Сэр, это не смешно. Мы оба знаем, что ваша цель — сохранить свою жизнь и рассудок, а не рисковать потерей и того, и другого. Мистер Джонс наверняка рассуждает логически. Он должен догадаться, что ваш план именно таков.

— Ни черта подобного! Джонс подумает, что человек моего склада и моей профессии ни перед чем не остановится, чтобы обрести полную власть Лампы.

— Почему вы так в этом уверены? — спросила Аделаида.

— На его месте я бы сам так думал.

— Но неужели вы хотя бы не допустили возможность, что ваш оппонент пожелает повернуть процесс вспять?

Гриффин ответил не сразу. По спине Аделаиды пробежал холодок.

— Не уверен, — сказал он наконец. — Думаю, это зависело бы от того, насколько хорошо я знаю характер человека, владеющего Лампой. Мы с Калебом Джонсом лично не знакомы. Он обо мне ничего не знает, разве что подхватил на улицах какие-то слухи.

— И вы никогда не встречались, даже в детстве?

— Моя семья всегда очень тщательно избегала любых контактов с кланом Джонсов. Но сейчас, надо полагать, Калеб Джонс знает, кто я и как я зарабатывал себе на жизнь все эти годы. — Губы Гриффина дрогнули и сложились в горькую улыбку. — Особенности моей профессии говорят не в мою пользу.

— Сэр, не хочу вас оскорбить, но мне кажется, вы стали слишком подозрительным. У вас снова начались галлюцинации?

— Поверьте, Аделаида, я дорого дал бы за то, чтобы однажды проснуться и обнаружить, что все это было лишь страшным сном.