Онлайн книга «Гиви и Шендерович»
С потолка свалился кусок штукатурки. — На скрижали сердца выбит алеф стана твоего! Кроме этой дивной буквы я не знаю ничего! Ибо ты — плохой Учитель, о, любимая моя! Вот, перед тобой несчастный! Снизойди же до него! — поспешно отозвался Гиви. За дверью раздался тихий скрежет, словно кто-то неуверенно отодвигал засов. — Давай же, Миша, я ее выманил! Как выйдет, сразу хватай! — торопливо прошептал Гиви. Шендерович, чертыхаясь, стаскивал с себя плащ. Дверь приоткрылась. На пол легла узкая полоска света. Видно, суккуб, не желая сидеть в темноте, порождением коей он являлся, жег масляную плошку. В проеме обрисовался темный силуэт — Гиви лишь успел заметить, что суккуб сей росту невысокого и формы у него соблазнительно округлые. У него перехватило дыхание. Но хладнокровный Шендерович, игнорируя эманации суккуба, набросил на суккуба плащ и перехватил образовавшийся сверток поперек талии. Суккуб отбивался и дрыгал ногами. — Кусается! — удивленно проговорил Шендерович. — Ничего, Миша, ничего! Тащи! — Яд, уносящий ум, на ее зубах, не иначе, — зловеще каркнул Дубан. Но Шендерович уже, прыгая через ступеньки, несся вниз по лестнице, сжимая в объятиях спеленатого суккуба. Остальные бежали за ним, ударяясь о стены. Сверху падали куски штукатурки. Башня кренилась. Суккуб визжал. Они вырвались из ворот, как раз, чтобы увидеть, как башня медленно падает на бок — из проломов, точно струйки черного дыма, вырывались стаи ворон и летучих мышей. Отбежав в сторону, Шендерович наблюдал за процессом, укоризненно покачивая головой. — Что ж ты меня не предупредил, о, Дубан, что подобная охота столь опасное дело? Башня рухнула, рассыпавшись грудой камней. — Считай, что тебе повезло, о, великий, ибо ты воистину велик, — угрюмо сказал Дубан. — Я воистину велик, — согласился Шендерович, — ну что, посмотрим, кто тут у нас? Не выпуская суккуба из рук, он откинул угол плаща. — Так я и знал, — подытожил Дубан, — у сией твари и волосы цвету нечеловеческого. Разве бывает такой цвет волос? — Бывает, — вздохнул Шендерович, — ну-ка, Гиви посвети атрибутом! Луч фонарика ударил в лицо суккубу. Суккуб морщился и щурил глаза. — Алка! — изумленно проговорил Гиви. * * * — Так я и думал, — Шендерович, руки которого были заняты, кивнул подбородком на платочек, торчащий из рукава Дубана, — шарфик-то турецкий! Стамбульская дешевка! — Но что она там делала? — изумился Гиви — Вот ты ее и спроси, — сердито сказал Шендерович. — Э… — робко проговорил Гиви, — Аллочка, зачем ты сидела в башне? Алка посмотрела на него светлыми глазами, в которых отражался луч фонарика. — Ты кто? — спросила она. — Я Гиви, — печально ответил Гиви, — слушай, ты меня не помнишь? А Мишу помнишь? — Какого Мишу? — удивилась Алка. — Вот этого, — пояснил Гиви, показывая на Шендеровича. — Здравствуйте, Миша, — вежливо сказала Алка, и что-то такое неотразимое было в ее голосе, что Гиви опять невольно внутренне затрепетал. — Ну, хватит дурака валять, — грубо произнес Шендерович. — Аллочка, слушай, а как мы на корабле плыли, помнишь? — На каком корабле? — вновь удивилась Алка. — А капитана помнишь? — Масрура? — Алка явно обрадовалась. — Нет, капитана на теплоходе. Юрия Николаевича… — Масрура она помнит, — на всякий случай пояснил Гиви. — Разумеется, — холодно сказала Алка, — очень даже хороший Масрур. А вас, о, мои господа, я в первый раз вижу. И этого мерзкого старикашку — тоже. Может, скажете, я и с ним на корабле плавала? — Этого еще не хватало, — фыркнул Дубан, одновременно проделывая замысловатые пассы, и словно что-то отталкивая от себя открытыми ладонями. Гиви потянул Шендеровича за рукав. — Миша, — прошептал он, — она правда не помнит! — Ты еще скажи, что ее околдовали, о, доверчивый, — сухо сказал Шендерович, все больше раздражаясь оттого, что не мог овладеть ситуацией. Алка оттягивала ему руки, а опустить ее на землю он как-то не решался. — Не знаю, — неуверенно отозвался Гиви, — может, и околдовали. А может, она просто… приспособилась! — Это как? — Может, каждого, кто попадает в Ирам, сей город кроит по своей мерке, понимаешь? Вот, ты стал Царем Времен! Алка — суккубом… — Я — холодно произнес Шендерович, — всегда был царем! — Вот именно, — печально согласился Гиви. — А ты? — сердито спросил Шендерович — ты-то кем стал? Лучшим счетоводом всех времен и народов? Гиви вздохнул. — Сия способность связывать слова в редифы и газели была у тебя издавна, о, везирь? — пожалел его Дубан, — а также рассказывать складные истории, услаждающие слух и напитывающие ум? — Да вроде нет, — снова вздохнул Гиви. Он уже давно осознал, что причудливые образы и путанные измышления, переполняющие его мозг, будучи озвучены, на поверку оказывались жалкой банальностью. И даже успел с этим смириться. — Ладно, — прервал его размышления Шендерович, — подумай лучше, что нам с нашим суккубом делать? Ну, притащим мы ее во дворец в таком виде и что? Она ж нам всех мужиков перепортит! — Тьфу ты! — возмутился Дубан, — или разум твой улетел, о, сияющий? О чем тут думать? Тут, на сем самом месте прикончить эту тварь, и дело с концом! — Или ты вознамерился так просто расправиться с суккубом, о, старый козел? — спросила Алка, зловеще приоткрыв пунцовые губы. — Или ты, по врожденной глупости своей полагаешь, что сумеешь устоять против моих чар? Дубан вновь поспешно задвигал руками и Гиви заметил, что пальцы у него трясутся. — Миша, изолируй ее! — завопил он. Шендерович, у которого была хорошая реакция, вновь поспешно накинул на алкину голову край плаща. Изолированная Алка извивалась и шипела как кошка. — Отпусти меня, — взывала она из-под покрывала, отчего голос ее несколько утратил призывные обертоны, — отпусти, о, смертный, и познаешь неземные наслаждения! — Сичас! — орал Шендерович, порядком истощенный гаремными танцовщицами, — разбежалась! |