Онлайн книга «Хомячки в Эгладоре»
— Профессор уже пришел, солнышко? — нагло спрашивает Берен. Лаборантка улыбается Берену так, словно перед ней Ди Каприо. Это из— за плаща, думает Генка, но потом понимает, что Берен успел избавиться от эльфийского прикида -когда и как, она не заметила. — Буквально только что, — говорит лаборантка. — Лекция закончилась. — Где бы мы могли его увидеть, не подскажешь? — Сейчас, — расцветает в улыбке лаборантка, — идемте, я вас провожу. Бросив косой недружелюбный взгляд на Генку, она поворачивается и идет в глубь коридора подчеркнуто обольстительной походкой. Они проходят мимо огромных, до потолка, шкафов, где за мутным стеклом скалятся с полок странные нечеловеческие черепа, мимо картотек с пыльными каталогами, ящика с песком и огнетушителя, тяжелого кресла с прорванной кожаной обшивкой. Они проходят мимо глухих дверей без табличек, но с номерками, пока, наконец, не останавливаются у особенно массивного шкафа с особенно угрожающими костями на полках, высящегося рядом с дверью, на которой табличка есть. На табличке написано: «СЕКТОР ГОМИНИД. С.А. Руньков, профессор». Табличка настолько старая, что буквы, когда-то золотые, потускнели и читаются с трудом. Такое ощущение, что она висит тут с незапамятных времен. Он, наверное, очень старый, думает Генка. Такая академическая развалина с трясущейся головой. Человек, сидящий за огромным столом, заваленным бумагами, прижатыми, вместо пресс-папье, какими-то костями, вовсе не выглядит старым. У него черная бородка и оттопыренные острые уши. Не эльфийские, думает Генка, разглядывая профессора, скорее волчьи. Оправа очков у профессора черная и острая. Колоритный такой мужик. — На пересдачу завтра, — говорит профессор, сверкая очками на Генку, — там же написано! Читать не умеете? У Генки при слове «пересдача» начинает обваливаться что-то в животе. Хотя она точно знает, что ей ничего пересдавать не надо. Ух, и боятся же его студенты, думает она. Берен не боится. — Мы на консультацию, — говорит он. — А, так вы из Алтайского филиала! — профессор неприязненно оглядывает пыльные дорожные сапоги Берена. — Нет, — говорит Берен, — из Пермского. — Золотой Бабы не существует, — раздраженно говорит профессор, — и не существовало никогда. Я же писал вашему шефу! Иванов распустил слухи, а вы, дураки, поверили! Вы еще на академика Фоменко сошлитесь! Совершенно антинаучная гипотеза. А что до костей, — он резким движением ладони отмахнулся от Берена, который пытался было что-то возразить, — в тех захоронениях, то они совершенно очевидно не принадлежат ламиям. Это, скорее всего, модифицированные черепа тамошних кинокефалов. — Ламий, значит, нет, — говорит Берен, усаживаясь на рассохшийся стул, — а орки? — Орки? — профессор снял очки и начал медленно их протирать, — в Перми? Что за чушь? — А я полагал… — Граница распространения орков пролегала по Муромской области. Это же всем известно. — Пролегала? — А то! И не надейтесь сляпать очередную сенсацию. Орки давно вымерли. Не выдержали конкуренцию с агрессивным человеком. Это ж и ежу понятно. — Орки не выдержали? — изумленно переспрашивает Генка. — А чего вы хотите? Слабые, беззащитные создания… — А эльфы? — Ну, эти покрепче будут. Эти сохранились кое-где. Осели в глуши. Маскируются под местную фольклорную нежить. Кикимор там, леших. А собственно, в чем дело? — Вообще-то нас интересует не прошлое, — Берен устраивается поудобнее и вытягивает ноги, — нас интересует настоящее. Если, скажем, предположить… просто предположить… что на территории Московской области восстанавливается действующая модель Средиземья… в масштабе, ну, скажем, один к ста… То где, по вашему мнению, будет располагаться Ородруин? — Чисто гипотетически? — Да. Чисто гипотетически. — Ну… если исходить из существующих реалий… привязок к местности… Лориэн при таком раскладе должен быть где-то на севере, так? Ботсад, угадал? Что? ВДНХ? То есть ВВЦ? Ну да, где-то так. А Дуг-Гулдор примерно на территории Лосиного острова… то Ородруин… — Да? — подалась вперед Генка. У нее за спиной отворилась дверь. Отряд раскосых типов в маскировочных комбинезонах ввалился в кабинет. Сразу становится очень тесно. Между спецназовцами затиснуты бледный и очень грязный Дюша, мрачный Боромир в очках с треснувшим стеклом и всхлипывающий Арагорн с распухшим носом. — Мы привели их, хозяин. — Дюша! — взвизгивает Генка. — Геночка! — Назгул вас дери, — устало говорит Боромир, — вы что, сами сюда приперлись? сами? — Дюшик, ты живой! Какое счастье! Какое счастье… — Живой, — признается Дюша и вдруг отчаянно кричит: — Дура! Беги отсюда! Беги отсюда! Это же Саруман! Урук— хай хватает его за локти и роняет на колени. Дюша замолкает, скривившись от боли. Берен вскакивает, стул со свистом рушится на письменный стол Сарумана, во все стороны летят обломки желтых костей и какие-то конспекты, Саруман чисто машинально отмахивается рукой, с пальцев срываются голубые искры, бумаги на полу вспыхивают красивым синим огнем. Берен уже успел выхватить меч, и тот, тоже разбрасывая сполохи синего пламени, чертит красивую дугу, врезается в столешницу, перерубает ее, Саруман торопливо строит вокруг себя радужный защитный кокон, урук-хай нежно подносит к горлу Дюши лезвие ятагана, и все замирает в неустойчивом равновесии. Слышно, как всхлипывает Арагорн. — Выходит, явка провалена, — потрясенно говорит Берен и начинает скрежетать зубами. — Тоже мне, профессор Плейшнер! -презрительно замечает Боромир, — впрочем, чего ждать от горца? Вы там все тупые, беорнинги вонючие. — Послушайте, коллеги, — говорит Саруман, сидя среди обломков мебели, — я вам ничего не сделаю. Отдайте кольцо и валите, откуда пришли. — Как же! — мрачно выдавливает Дюша. — Ну что вам, приключений на свою голову мало? Вон, невинный человек из-за вас погиб, разве нет? А дальше еще хуже будет. Саурон этого так не оставит. Отдайте лучше кольцо мне, я смогу с ним справиться. А вы — нет. — Как же, — холодно говорит Берен. — Я вас сразу отпущу, даю слово. А дальше уж моя забота. — А может, отдать? — нерешительно предполагает Арагорн, шмыгая носом. — Ты чего хочешь? — мрачно спрашивает Боромир, — чтобы этот установил тут технократическую диктатуру? И всех, у кого незачет, ставил к стенке? — Еще чего, — сухо говорит Саруман, — я ж не зверь какой. |