
Онлайн книга «Не смотри ей в глаза»
![]() – Нет, – твердо сказал Давыдов. Глеб нахмурился. – Ты мне надоел, – сказал он. Петя слегка побледнел. – Напрасно стараешься, – сказал он все тем же твердым голосом. – Я все равно тебя не п-пущу. – Или ты уйдешь с дороги, – сказал Глеб, – или я спущу тебя с лестницы вперед головой. – Ты хочешь д-драться? Ладно! Давыдов снял очки, сложил их и сунул в карман замшевого пиджака. Затем вскинул кулаки к лицу, приняв боксерскую стойку, и пафосно продекламировал: – «Сбит с ног – сражайся на коленях, идти не можешь – лежа наступай!» Глеб сдвинул брови и спокойно произнес: – Петь, не дури. – «Гектора мы поразим, ненасытного боем героя!» – снова продекламировал Давыдов. Карие глаза Корсака сузились. – Петь, я тебя по-хорошему прошу – уйди с дороги. – А я т-тебе по-хорошему говорю: завязывай с игрой. Добром это не кончится. – Уйди с дороги! – Нет! Глеб двинулся на Давыдова, но тот слегка отвел назад правое плечо, а затем двинул Корсака кулаком в грудь. Глеб остановился, изумленно глядя на друга. – Ты меня ударил? – И ударю еще, если не п-послушаешься, – объявил Давыдов. Глеб чуть прищурил темные, недобрые глаза. – Ну, давай, – холодно проговорил он. – Рискни здоровьем. И снова пошел на Давыдова. Тот, резко выбросив вперед правый кулак, двинул Глеба в челюсть. Будучи завсегдатаем московских баров, Петя Давыдов был неплохим бойцом и однажды не побоялся выступить против целой банды отморозков [1] , однако с Глебом ему было не совладать. Корсак перехватил руку Пети и въехал ему кулаком под дых. Петя согнулся пополам, покачнулся и рухнул на пол. – Ах ты… гад, – прохрипел он с пола. – Сам напросился. – Сволочь… – Знаю, – сказал Глеб и протянул Давыдову руку. – Хватайся за руку, Тайсон хренов. Петя проигнорировал его руку и встал сам. Отдышался, морщась от боли в животе и мрачно поглядывая на Глеба, а потом сказал: – Черт с тобой. Хочешь пропадать – п-пропадай. У Глеба в кармане халата зазвонил телефон. Он достал трубку, взглянул на дисплей и сказал с усмешкой: – О, девочки волнуются. Петрусь, мое предложение в силе. Оставайся – развлечемся. – Пошел ты. Не глядя на Корсака, Петя обулся, накинул пуховик и натянул на голову вязаную шапку. – Совсем забыл. – Петя достал из внутреннего кармана пиджака сложенную в несколько раз газету и швырнул ее на консольный столик. – Это т-тебе. Корсак взглянул на газету и спросил: – Что там? – То, что в-вернет тебя к жизни. Хотя… надо ли тебе это? Петя повернулся и, не прощаясь, вышел из квартиры. Глеб задумчиво посмотрел на закрывшуюся дверь и тихо проговорил: – Н-да… Потом взглянул на газету и протянул к ней руку, но в эту секунду мобильник снова зазвонил. – Да, золотце. Да, уже открываю. 7
Шатенка отпила из своего бокала, облизнула ярко накрашенные губы и провела ладонью по волосам Глеба: – Глебчик, ты такой милый! – Я пьяный, а не милый, – отозвался он и тоже приложился к своему стакану. Вторая девушка, блондинка с большой грудью и осиной талией, гуляла по комнате, разглядывая диковинные вещи, которых в квартире Глеба было в избытке. Остановившись перед плакеткой с репродукцией картины «Медуза», она заинтересованно спросила: – А это что за картинка? – «Медуза горгона», – отозвался с дивана Глеб, наслаждаясь коктейлем и обществом нежной шатенки. – Караваджо. – Чего? – Микеланджело да Караваджо. Итальянский художник. – А я знаю про Медуза горгону, – ластясь к Глебу, заговорила шатенка. – Это было в какой-то сказке… – Шатенка наморщила лобик, припоминая. – Кажется, она убивала людей взглядом. Правильно? – Правильно, – ответил Глеб. – Был только один способ уберечься от горгоны – не смотреть ей в глаза. Иначе – верная смерть. Блондинка вновь посмотрела на картину. – А здорово нарисовал, – похвалила она. – Страшненько так. – Еще бы, – отозвался Глеб и чуть заметно усмехнулся. – Этот парень хорошо знал, что такое зло. Как-то вечером он подкараулил одного своего недруга на рыночной площади, а когда тот проходил мимо, выскочил из засады и ткнул его шпагой в голову. – Фу, как подло, – поморщилась блондинка. А шатенка уточнила: – Убил? – Да, – сказал Глеб. – Но есть мнение, что таким людям, как Караваджо, на том свете многое простится. Даже убийство. – Почему? – Потому что своей работой они оправдывают наше никчемное существование. Девушки переглянулись. Шатенка потерлась о плечо Глеба нежной щечкой и проворковала – ласково и иронично: – Глебчик, хватит давить на нас интеллектом. – Да, прости. – Корсак улыбнулся. – Больше не буду. Давай-ка я тебе еще налью! Он подлил девушке шампанского. Она отпила, фыркнула от газа, ударившего в нос, и весело спросила: – Глеб, а ты знаешь какие-нибудь стихи? – Угу, – отозвался тот. – Прочитай, а? Только чтобы про любовь. – Про любовь? – Корсак усмехнулся. – Нет проблем. Слушай! Вы лежали в гамаке С сигаретою в руке И невольно искривляли Тело где-то в позвонке. Я хотел бы быть рекой, Гладить вас своей рукой, Гладить волосы и тело — Вот я ласковый какой. Я хотел быть ветерком, Я хотел быть мотыльком… Только на фиг вы мне сдались С искривленным позвонком? Шатенка рассмеялась: – Класс! Блондинка тоже фыркнула от смеха, но тут ее внимание привлекла перевернутая рамка, лежащая на полке. – А это что за фотка? – спросила она. Не дожидаясь ответа, она подняла фоторамку и взглянула на снимок. – Это твоя жена? – Нет, – сказал Глеб и отхлебнул из стакана. – А кто? |