Онлайн книга «Покидая царство мертвых»
– И почему всем сегодня хочется меня побить? – Наверное, потому что ты суешь нос туда, куда не следует, – отчеканил седовласый. – И сейчас ты за это поплатишься! – Войди в меня! – рявкнул Иван, обращаясь к Максу. Седовласый «афганец» остановился. – Что? – изумленно спросил он. Иван примирительно улыбнулся: – Это я не вам. Это я… – Ах ты, розовозадый! – Лицо седовласого «афганца» побагровело. – Ну, держись! – Нырок под левую руку! – скомандовал Макс. Иван «нырнул» вниз и отклонился влево. Кулак «афганца» с грохотом впечатался в дверь лифта. – А, черт! – Седовласый зашипел и затряс рукой. – Старый лис, – с усмешкой сказал Максим. – Хотел поймать меня на свой вечный фокус? «Афганец», продолжая трясти рукой, взглянул на Холодкова. – Как ты узнал, что я буду бить с левой? – хрипло спросил он. – Я это увидел, – растерянно проговорил Иван. – Увидел, как я бью? – Да. Седовласый «афганец» вздохнул: – Видать, я и впрямь постарел. Хочешь продолжить? Иван покачал головой: – Не стоит. – Ну, как знаешь, – сказал седовласый, и в голосе его Ивану послышалось облегчение. – Так какого черта тебе от меня надо? – Я пришел поговорить с вами о Максиме Орлове. – О Максиме?.. Что же ты сразу не сказал! – Видите ли, я работаю в уголовном розыске. И… Ну, в общем, у нас появились кое-какие новые факты, касающиеся его гибели. Подполковник Васильев сдвинул брови и в некоторой задумчивости посмотрел на Ивана. – Гм… Ну что ж, проходи. Квартира бывшего «афганца»-десантника оказалась малогабаритной однокомнатной халупой, в которой уже лет пятнадцать не делали ремонт. Усадив гостя за обшарпанный кухонный столик, Васильев поинтересовался: – Выпить хочешь? – Нет, – сказал Иван. – Правильно, – одобрил седовласый «афганец». – Я тоже не пью. Как думаешь, сколько мне лет? – Пятьдесят… пять? – слукавил Иван. Седой усмехнулся и торжествующе проговорил: – Шестьдесят два! Хочешь узнать мой секрет? Ежедневная утренняя пробежка – три километра. Потом – отжимание на кулаках, прокачка пресса и перекладина. А после всего – ледяной душ. – Здорово! – искренне позавидовал Иван. – Мне бы так! – Если прижмет – тоже начнешь. Шесть лет назад я превратился в полную развалину. Если бы не взялся за ум, сыграл бы в ящик. Чайку тебе налить или предпочитаешь кофе? У меня, правда, только растворимый. – Чая, если можно. – Можно. Тебе какой? – Обычно я пью китайский, из листьев, собранных в провинции Хунань. Седой посмотрел на Ивана с любопытством, усмехнулся и сказал: – Уважаю. Китайского чая у меня нет, но есть наш, русский, с липой и мятой. Листья собирал сам, на даче в Томилине. Будешь? – Конечно. С удовольствием. Васильев заварил чай, поставил перед Иваном огромную желтую чашку, сел напротив и сказал: – Значит, ты хочешь поговорить о Максиме. Тот еще был сукин сын. Самолюбивый и самоуверенный, как черт. Иван бросил взгляд на помрачневшее лицо Максима. – Но при этом отличный мужик и классный опер, – договорил старый вояка. – Нынче таких днем с огнем не сыщешь. Прости, к тебе это не относится. Он подождал, пока Иван попробует чай, и поинтересовался: – Как тебе? – Очень вкусно, – похвалил Холодков. – А я тебе что говорил? – торжествующе произнес Васильев. – Ты пей, пей. Если что – я еще налью. Иван отхлебнул чая и сказал: – Нам стали известны кое-какие факты. – Что за факты? – В тот момент, когда уголовник Колюжный стрелял в Максима Орлова, в доме находился еще один человек. – Вот как! И кто же он? – Этого мы пока не знаем. Но у него на руке была татуировка – штык-нож от автомата Калашникова, а на нем – паук-каракурт. – Гм… – Васильев почесал ногтями багровый нос. – Если это так, то дело пахнет керосином. – В смысле? – Паук-каракурт на штык-ноже – знак принадлежности к одному элитному подразделению, которое воевало в Афгане. – Что за подразделение? Васильев нахмурился и неприязненно проговорил: – Настоящие звери! Их забрасывали, когда нужно было «зачистить» аул или прикончить какого-нибудь моджахедского командира. – Ликвидаторы? – Ага. Что-то вроде этого. Вэвэшников «духи» называли собаками. Нас, десантников, – волками. А «каракуртов» они называли оборотнями. И еще – тенями. – Уважали, значит? – Боялись. Я слышал, что однажды два «каракурта» пробрались ночью в кишлак, занятый моджахедами, и перебили целый взвод «духов». – Вот это да, – с мрачноватым восторгом проговорил Иван. – Действительно, оборотни! Седой презрительно дернул щекой. – Воевать со спящими легко. Посмотрел бы я на этих оборотней в открытом бою. Я тебе так скажу, парень: каждый боец моей десантной роты стоил двух «каракуртов». Так себе и запиши. – Ладно. Игорь Семенович… – Ты сказал, что один из «каракуртов» находился в тот момент в квартире? – Да, – кивнул Холодков. – И вполне возможно, что в Максима Орлова стрелял именно он. – Но его не поймали? Иван покачал головой: – Нет. Когда милиционеры ворвались в квартиру, там были только Макс и уголовник Колюжный. Ну, и еще одна женщина, но она отношения к делу не имеет. – Обычно женщина всегда имеет отношение к делу. – Только не в этом случае. Это была подружка Колюжного. – Его шмара, что ли? – Да. Васильев вздохнул: – Ясно. Ты чай-то пей. – Я пью. – Иван снова отхлебнул из чашки душистого чая. Седой помолчал, обдумывая слова Макса, затем проговорил: – Вот что я тебе скажу, парень. Эти ребята никогда не появляются просто так. Если «каракурт» оказался в тот момент в квартире, то он пришел, чтобы убить Орлова. Только так, и никак иначе! – Значит, на ваш взгляд, он не мог быть подельником Колюжного? |