Онлайн книга «Перевозбуждение примитивной личности»
|
А вот и наша школа. Ба, ее и не узнать, раньше она была краснокирпичной, а теперь ее покрасили в светло-бежевый цвет! И деревья разрослись. Два паренька выскочили из ворот, у одного в ухе была серьга! До чего дошла российская демократия! Когда я училась, даже девочкам запрещалось носить сережки. Но мама смеялась и говорила, что в наше время в школах совсем вольные нравы. Когда училась она, им запрещали даже в жару ходить в носках! «Тут же мальчики, а вы с голыми ногами!» – возмущалась их директриса. Помню, меня особенно впечатлил мамин рассказ о девочке, которая явилась в школу с бесцветным лаком на ногтях, кто-то донес директрисе, та примчалась на урок, вызвала девочку к доске и велела обдирать лак с ногтей перед всем классом. Девочка рыдала, лак не обдирался, директриса торжествовала: «Вот так будет с каждым, если…» Урок был сорван, но девочке, вопреки ожиданиям директрисы, все сочувствовали. «И в этом было уже веяние нового времени! – говорила мама. – Мы же родились и пошли в школу еще в сталинские времена». И вдруг я увидела, что из школы вышла женщина. У меня все замерло внутри. Неужто это Суса? Наша учительница по литературе Сусанна Лазаревна? Не может быть! Хотя почему? Когда мы кончали школу, ей не было и сорока… Она все такая же худенькая, только поседела… Да, это она! Что-то толкнуло меня. – Сусанна Лазаревна! Она остановилась, прищурилась и вдруг всплеснула руками: – Дина! Шадрина! Это ты? – Я! Мы кинулись друг к другу в объятия. – Господи, Сусанна Лазаревна, вы совсем не изменились! – Не стоит так бессовестно лгать, Шадрина. Мне ведь уже не надо ставить тебе оценки! А ты изменилась. Но выглядишь хорошо! Ты, наверное, приехала на встречу, да? – Да! Проходила мимо школы, задержалась, смотрю, вы! Как я рада вас видеть! – Тося Бах мне сказала, что ты живешь за границей. Многие сейчас разъехались… Кто бы мог подумать, что такое будет возможно! Мой сын тоже уехал в Израиль… У меня двое внучат, и я постоянно за них волнуюсь, знаешь, они живут на так называемых «территориях»… Ты бывала в Израиле? – Да. – Значит, представляешь себе, каково им. – Сусанна Лазаревна, вы спешите? – Нет, у меня есть полчасика, давай посидим тут на лавочке, поговорим. Знаешь, Веня Гордон тоже в Израиле и Мила Нейман. Я виделась с ними там. – Да, знаю, мне Иванишин говорил. Она улыбнулась: – Даже вообразить не могла, что Иванишин станет актером, Иван Петрович прочил ему большое будущее в точных науках, а вот как получилось… Помнишь, он ведь всегда бегал за тобой? А ты не обращала на него внимания… Кстати, у нас сейчас учится его сын, хороший мальчик, но, в отличие от отца, выраженный гуманитарий… Ну а у тебя есть дети? – Нет. – Жаль. А кто ты по профессии, Дина? Тося мне говорила, но я запамятовала. – Археолог. – Археолог? Это же страшно интересно. – Да, хорошая профессия. Но вы, почему вы не уезжаете к сыну? – Так у меня тут дочка, и у нее тоже дочка, моя внучка, они ни за что не хотят уезжать. Хотя муж у дочки тоже еврей, но туда не желает. Он жил несколько лет в Америке, вернулся, теперь здесь работает, неплохо устроен… А к сыну я раз в два года езжу, и он один раз приезжал. – А вы по-прежнему в нашей школе… – Да, уже тридцать пять лет, хотя теперь ее называют гимназией. – И литературный кружок ведете? – Подымай выше! Теперь у нас литературная студия! – И много писателей вышло из вашей студии? – Писателей – шесть! Но хороший только один, Дмитрий Лунин! Читала? – Нет. А что он пишет? – Детские книжки. – А как вообще вам живется, Сусанна Лазаревна? Говорят, учителям тяжело приходится? – Учителям у нас всегда тяжело приходится, – улыбнулась Суса. – Думаешь, в прежние времена мне легко жилось с двумя детьми? Но зато сейчас никто не мешает мне совмещать, я преподаю еще в колледже. И никто не лезет в работу студии. Мы обсуждаем тех писателей, которые нам интересны, читаем что захотим. А знаешь, как я радуюсь осенью, после каникул, когда ребята пишут сочинения «Как я провел лето»! Где только они не бывают… Одна девочка была даже на Сейшельских островах! И написала просто поразительное сочинение! Необыкновенно талантливое! А когда-то один мальчик, Коля Стрепет, сын дипломата, провел каникулы у родителей на Цейлоне… – И что? – Меня вызвал директор, еще до сочинения. – Бобсон? – Нет, еще до Бобсона! Кстати, ты знаешь, он умер? – Да, знаю. И теперь директор Керосинка… – Ты помнишь все школьные прозвища? – Многие! Так что было с тем сочинением? – А… Директор вызвал меня и заявил: «Скажите Стрепету, чтобы он не писал о Цейлоне». Я страшно удивилась: это ведь такая интересная экзотическая страна. Но он мне с серьезнейшим видом ответил: «Цейлон – страна капиталистическая, и нечего разжигать интерес подростков… Нездоровый интерес! Вот если бы родители Стрепета работали на Кубе, дело другое». Я пыталась возражать, но быстро поняла, что это бессмысленно. – И что было дальше? – заинтересовалась я. – Я на перемене отозвала Колю в сторонку и, краснея и запинаясь, попросила его написать что-то другое… Парню было уже лет четырнадцать, умный был и, как теперь говорят, продвинутый, он посмотрел на меня с жалостью и сказал: «Ладно, Сусанна Лазаревна, напишу что-нибудь глубоко посконное…» Я чуть со стыда не сгорела! А он опять усмехнулся и говорит: «Правда, весь класс знает, что я был на Цейлоне, так уж лучше я вообще на это сочинение не приду! Заболею, все лучше, чем врать! Ведь наша школа и родная партия учат нас всегда говорить правду!» Кстати, из этого парня получился замечательный журналист, честный, бескомпромиссный… – Как я рада, что встретила вас вот так, отдельно от всех! – Я тоже, Диночка! Ты стала такая… Иностранка! – Боже мой, да что ж во мне иностранного! Мне все это твердят в один голос… – А ты себя тут иностранкой не чувствуешь? – Нет! Я чувствую себя тем, что я есть, – женщиной, которая двадцать с лишним лет не была в родном городе, только и всего. – Ну и как тебе Москва? – Я в полном восторге! – Мне приятно это слышать… Я горжусь Москвой! – Сусанна Лазаревна, вот вы где! – раздался знакомый голос. – А я вас ищу! О, Динка, кого я вижу! К нам подбежала Тося Бах. |