Онлайн книга «Имею топор - готов путешествовать»
Внебрачный сын чурбана и дубины, по которому плакал терновый куст, ехал позади всех, часто спешивался, глядел вниз и потчевал нас дурными новостями. Теперь уже не только мне, но и всем хотелось его прирезать. —Фатик, они подгоняют коней! Брутально, ядрена вошь! — Этот, с позволения сказать, гном, беспардонно украл словечки Крессинды. Я чуть не крикнул Олнику, чтобы он заткнулся. Вместо меня это сделала Крессинда. Сколдинг Фрей, похоже, не жалел ни коней, ни людей, ни себя. А мы все еще были на самых крутых участках подъема, здесь нельзя пустить коней вскачь, даже на обычном шаге от неровностей и выбоин дороги нас трясло, как в маслобойке, и это не говоря уже о том, что на рысях было невозможно вписаться в поворот без риска запустить фургон в недолгий полет. Но я надеялся на лучшее. Мы все-таки здорово обогнали Фрея благодаря моим уловкам. Скареди что-то пробубнил, зазвенел доспехами. Утром он предлагал, если дело примет скверный оборот, дать бой у дорожного поворота, перекрыв его фургоном, в который мы бы накидали для устойчивости камней. Дескать, крутые склоны не позволят зажать нас с флангов, а баррикада послужит защитой от магии Фрея и стрел. —Это смерть, — просто ответила Виджи. — Если Фрей подберется к нам близко, он откроет вартекс за нашими спинами и вытащит тварей, которые нас уничтожат. Насчет тварей я не стал уточнять. Виджи как-то сказала, что присные Вортигена способны призывать демонов или то, что мы привыкли понимать под демонами — существ другого мира, который эльфы называли Агон. Короче, нам оставалось ехать вперед и молиться, чтобы мы успели пересечь Дул-Меркарин. Ну а на той стороне... Пока мы взбирались на перевал, я рассказал всем, что мы сделаем на той стороне, и распределил роли в пьесе. Возражений не последовало. Ну да, мы же не собирались никого убивать. Мы продолжали двигаться. Я жевал чай, морщась от горечи. Минуло еще два часа. —Фатик! — Отбросив полог, Виджи протянула мне на ладони три узких зеленых листа на вишневых черешках. Листья арцеллы. Эльфийское, мать его, чудо. Я уже говорил вам, что ни разу его не пробовал. —Съешьте это. —Поможет? —Это придаст вам сил. Ну я и съел. Никакого удовольствия: так, наверное, чувствуют себя коровы, пережевывая кисловатую траву. Вместо прилива бодрости мне захотелось замычать. Еще час беспрерывного движения... Кони начали сбиваться с шага. Тут гном крикнул, что его осел больше не слушает шенкелей и вконец охренел. Я скрипнул зубами и остановил колымагу. —Что значит «охренел»? —Охромел, Фатик! Он охромел и не хочет идти. —Болван! Так брось его и топай пешком! —Жа-а-алка... Мои ругательства упредила Крессинда, так нагнув бед-ного гнома, что тот захныкал и взмолился: —Погодите, постойте, я с осликом попрощаюсь! Я зарычал, спрыгнул с козел и двинулся к Олнику с намерением дать ему затрещину. Он поднял голову и уставился на меня квадратными глазами: —Фатик! Ой, мама! —Что еще? —У тебя лицо... в пятнах! —Брось заливать. —Мастер Фатик, он правду говорит, — прогудела Крессинда. — Ваша ро... лицо у вас пятнами пошло! —У меня так было, когда я клубники перекушал, — заметил Олник, снимая с ишачонка пожитки. — А братец мой, Олник-первый, так он вообще весь побурел и задыхаться начал. Оказалось, правда, он вместе с клубникой пуговицу проглотил. Спасли. А то ведь думали — помрет. Тут-то я и почувствовал, что мне отчаянно хочется почесаться сразу в нескольких местах. Ах ты ж гребаный ты нахрен! Арцелла! У меня, Фатика Мегарона Джарси по прозвищу Бешеный Топор, варвара, побывавшего в сотне переделок, легко пробивающего лбом кирпичную стену, возникла аллергия на волшебный лист эльфов! С другой стороны, честное слово — бодрости она мне придала. Спать и хандрить, когда у тебя чешется там и тут, не получится, хоть ты тресни. Покраснею и буду чесаться: гороскоп Альбо не солгал. Так я и поехал вперед: красный и с зудящей кожей, иногда привставая на козлах, чтобы почесать задницу. В отместку я выгнал эльфов из фургона: пусть искупают вину! Насчет арцеллы долго пояснять не пришлось, еще хорошо, что я не сорвался на крик. Сам виноват: сожрал то, что жрать не следовало. Но ушки Виджи мучительно покраснели. Хм... тоже хорошо. Надеюсь, ее вина искупит часть моих грехов — ну хотя бы обман жителей Таргалы. Эльфийка шла рядом с передком фургона. Принц топал с другой стороны, поглядывая в пропасть. Может, раздумывал, не сигануть ли. Внезапно я заметил, что добрая фея плетет пальцами обеих рук, будто свивая заклятие. Но вот вопрос: будет ли от него толк против Фрея и дюжины магов? И против тех, кого призовет полудемон? Она несколько раз оглянулась, окидывая меня сосредоточенным взглядом. Будто мерку снимала. Для костюма или... Я выругался про себя. Она что-то задумала. Великая Торба, снова эта эльфийская загадочность и самоуправство. Я передал вожжи Альбо и спрыгнул на дорогу. — Осмелюсь спросить, что вы хотите сделать? Она покосилась на меня, безмолвно шевеля губами. —Виджи! Она промолчала, ее тонкие губы продолжали шевелиться. —Добрая фея! И это не сработало. Принц глянул на меня, и на его треугольном, вечно брюзгливом лице проступила усмешка. И вдруг Виджи вздохнула, как маленькая девочка, нарядившая куклу. Этакое детское «Ой», полное скрытого удовольствия от проделанной работы. —Фатик, мне нужна ваша помощь. Гм? Откуда этот мягкий тон? -Да? —Подскажите мне самый непристойный человеческий оборот, которым мужчина может оскорбить мужчину. Я мысленно спросил себя, не сошла ли эльфийская ведьма с ума. —Самое непристойное, Виджи? —Да. —Вы уверены, что готовы его услышать? —Говорите же, Фатик! Ну я и сказал. Она ахнула, приложив пальцы к губам. Потом на ее лице отразилось омерзение вселенского масштаба. —Неужели ваши мужчины... — Она не договорила. Я пожал плечами: эльфы, эльфы, черт их дери! Да какие же у них порядки в этом Витриуме? И есть ли у них вообще секс? —Ну, если кто-то согрешит подобным, он, считай, перестает быть мужчиной. — Я почесал в затылке. — За вычетом тех случаев, когда оно врожденное, но это отдельный разговор. Ну а для нормальных мужчин — это оскорбление, конечно. |