Онлайн книга «Дети сектора»
– Ты не умрешь! – крикнул он с обидой, сорвал шлем и бросил. Он пару секунд летел и звонко ударился о синие трубки, оплетающие дно зала. – Не умрешь!!! Данила ожидал, что из поврежденных трубок с шипением вырвется опасная субстанция, но ничего не произошло. Погнутый шлем валялся под «тарелкой», невредимые трубки продолжали звенеть. – Маугли, не делай глупостей, – сказал Астрахан голосом строго учителя. – Почему все… кого я… умирают? – глухо бормотал он. – Я больше не хочу… один. Даже Рэмбо покраснел. Пожал руку Астрахана и, стараясь не смотреть ему в глаза, сказал: – Ты настоящий мужик. Обещаю, монумент тебе будет. Держи инструмент. Маугли кинулся вперед, вырвал молот у Рэмбо, размахнулся… Данила бросился вперед, чтобы глупый ребенок всех не угробил, но понял, что не успевает: будто в замедленной съемке молот опускался на стеклянные трубки. * * * Двигались медленнее, чем планировал Шейх: один раз на пути попался недозревший призрак, второй – микроволновка, куда угодил измененный и теперь лежал, коричневый, подрумяненный, с пустыми глазницами. Каждое искажение обходили лесом, продирались через бурелом, увязали в болоте. Уже почти стемнело, значит, было около часа ночи. Скоро мрак сгустится, и придется двигаться ощупью или где-то отсиживаться, а ведь на аэродроме их уже ждут. Измененнные совершили только один великий исход из Твери и больше на пути не встречались. А может, они узнали, где планируется встреча, и готовят сюрприз? Недалеко от покинутого Эммауса свернули на дорогу, что вела к аэродрому, но через барьер. Пока Сектор спал, сюда залетели птицы, и над лесом носилась спугнутая стая ворон. Черные тени метались на сером фоне неба, надрывно каркая, и от крика их, наполненного нечеловеческим ужасом, становилось не по себе. – Блин! – ругнулся Макс. – Бомбардировщики! Будьте осторожны. Якушев проговорил: – Поверьте, птичье благословение – наименьшее из зол, которое нам грозит. Выкрутимся из передряги – нам дадут премию. – Да уж, – отозвался Ваня. – Кстати, выберемся за барьер… Там же будут банки, в Твери. И кассы в магазинах. Надо осуществить мечту детства и ограбить банк. Шейх вздохнул: – А я в детстве мечтал взорвать Америку. Думал, что все наши беды от происков американцев. – А оказалось – от Сектора, – сказал Якушев, но Мансуров с ним не согласился: – Нет, от нас самих. Когда я повзрослел, то понял, что человек заслуживает того, что имеет. В том числе – жену-аскариду. И развелся. До сих пор дочку поделить не можем. Точнее, не могли. Мы предаем, продаем друзей, гадим вокруг себя. Думаем, что наш маленький вклад в общий срач ничего не изменит… – Твою дивизию! Опять! – возопил Макс. Якушев шикнул на него: – Тссс! Вдруг услышат? Шейх раскрыл рот и замер: вороны разом смолкли. Шлеп, шлеп, шлеп – посыпались черные тушки. Одна упала под ноги, Шейх перевернул ее: как летела птица, так и подохла – с расправленными крыльями и открытым клювом. «Опасность. Рядом. Бежать», – предупредило чутье, и Шейх рванул вперед по трассе: – Бродячее искажение! Бежим! Вытаращив глаза, рядом несся Якушев, молодежь отстала. Шейх пытался понять, что им угрожает, где прятаться, но опасность будто опускалась с воздуха. Это она убила птиц! Еще наддать! Опасность слабее, слабее. – Пацаны, живее! – крикнул он, задыхаясь. Шейх продолжал бежать, даже когда понял, что отряду ничего не угрожает. Пока есть силы. Подальше от этого, потому что оно страшнее смерти. – Подождииите, – прохрипел кто-то надтреснутым стариковским голосом. – Я не могу так быстро! Шейх подумал, что их преследует очередной призрак, и не оборачивался. Устав, он перешел на шаг. Напуганный Ваня обогнал всех и ждал метрах в трехстах, Якушев сопел рядом, а вот Макса нигде не было. – Макс? – спросил Шейх, останавливаясь. – Якушев, Максима не видел? – Стойте! – проскрипели сзади. – Я упал, подождите! Не бросайте! Шейх взглянул на Якушева, тот был испуган и всклокочен. Мотнув головой, он прошептал: – Это очередной призрак или еще какая хрень. У Макса другой голос, я давно знаю этого мальчишку. Ваня? Ты чего хрипишь, все нормально? В ответ прохрипели: – Да. Живой я, живой… Одышка… Сердце хватает. Помогите! Шейх обратился к Якушеву: – Я сейчас посмотрю назад и если пойду на зов призрака – вырубай меня. Сможешь? – Уж постараюсь. Полковник медленно повернул голову. В сумерках было не рассмотреть деталей: по дороге, еле волоча ноги, двигалось что-то светлое. Согбенное, одышливое, оно останавливалось и хваталось за сердце. Одежда на существе была такая же, как на Максе. Хрипя, оно упорно ковыляло вперед. – Господи! – Шейх отступил на шаг от существа, которое было Максом и, самое страшное, им же оставалось. – Вот уж во что хотел бы вляпаться меньше всего… – Тлен? – спросил Якушев, и голос его дрогнул. – Макс попал в тлен? – Мне очень жаль, – вздохнул Шейх, прицеливаясь в парня, но Якушев положил руку на ствол и опустил его. – Мансуров, ты что? Он же – человек! Его мать меня физике учила, я Максика с трех лет знаю, с вот такого, – он опустил руку, – ребенка! Мы не можем так с ним… Шейх встретился взглядом с товарищем, вздохнул и спросил: – А ты хотел бы внезапно стать дряхлым стариком и осознать это? Чтобы боевые товарищи, слишком порядочные, тащили тебя волоком, а ты с ужасом таращился на свои морщинистые руки. Ну, Якушев? Я предпочел бы умереть раньше, чем понять, что со мной. Якушев убрал руку со ствола, отвернулся и зашагал вперед. Шейх вновь прицелился, надеясь, что Макс потерял зрение и не видит, что его собираются убивать. Рука дрогнула. Мансуров опустил пистолет и отвернулся, но стиснул зубы, подпустил Макса ближе, убедился, что он дряхлый старец, которому жить осталось от месяца до года, и трижды выстрелил. Старик дернулся, захрипел, рухнул на подкосившиеся колени и уткнулся носом в асфальт. Шейх подошел к нему, выстрелил в голову и зашагал прочь. Что есть жестокость и милосердие? Безумно трудно поступить правильно, когда милосердие принимает уродливые черты, а жестокость прикрывается чувством вины. Трусость в доспехах благородства вопит, что ты последняя тварь, на самом же деле ее пугает ответственность. Ты совершил добрый поступок – оборвал чужие страдания. Иди вперед с чистой совестью! Хромая, Шейх догнал Якушева, тот уронил: – Спасибо, я бы не смог. Он мне был как младший брат. Алан, если вдруг со мной что… ты ведь сможешь добить? |