Онлайн книга «Котов обижать не рекомендуется»
|
Раздались гудки. Света спрятала телефон в сумку. – Отменил встречу? – догадался Дрозд. – Ну. И что теперь делать? Официантка незаметно изъяла у каждого из них его тарелку и так же незаметно принесла второе. – Я думаю, для начала – поесть как следует. – Дрозд поддел на вилку кусок сочного мяса. – А потом я отвезу тебя домой, а сам успею сгонять в Малиновку. Если нет пробок, обернусь за три часа. – Леш, не выдумывай, – попросила Света. – Оперативники наверняка всех опросили. – Что сказал тебе следователь? – Что никто из «нашей троицы» не был у Рыбакова. Дрозд нахмурился и отложил вилку. – Подожди… Он именно так и сказал? Ты уверена? Света сообразила, что переврала фразу. – Нет, прости! Он сказал: никто не подтвердил, что был у Рыбакова. – Это другое дело. Значит, все всё отрицают. Это облегчает нашу задачу. – В чем же? Но Дрозд не стал ничего объяснять. Он подвинул к ней тарелку: – Ешь, стынет. Света посмотрела на обжаренные ломтики кабачков и покачала головой. – Аппетит пропал. Есть совсем не хочется. Где ты собираешься брать фотографии? – Они у меня уже с собой. Вчера залез на сайт театра и на всякий случай распечатал всю труппу в полном составе. – Включая режиссера? – Его в первую очередь. После рассказа Якобсона он первый под подозрением. Слушай, съешь хоть один кабачок! Ты не представляешь, как их здесь готовят. Вроде бы трава травой, а вкусно. Света без всякого желания откусила от кабачка. Потом еще раз. И еще. – Ну, что я говорил! Кстати, а что я говорил? – Ты говорил о Стрельникове… – с набитым ртом промычала Света. – А, точно. Мы только не выяснили, почему он так сопротивлялся роману своей сестры и Олега. Может, он гей? И сам был неравнодушен к Рыбакову? Ты не обратила внимания? Света чуть не поперхнулась. – Как ты предлагаешь мне обратить на это внимание, интересно? Думаешь, у него где-нибудь в секретном месте есть татуировка: «Я – гей»? – Может, манеры? Или он весь из себя такой ухоженный? – Он весь из себя такой противный! – искренне сказала Света. – О! – Что – «о»?! Ничего не «о»! Он противный в другом смысле. В общечеловеческом! – Жаль, славная выстраивалась версия. Мы уперлись в то, что Стрельников не желал видеть свою сестру рядом с Рыбаковым. А я вдруг подумал: может, это Рыбакова он не желал видеть рядом со своей сестрой? – Полагаешь, ревновал? – Угу. Но это только предположение. Света вынуждена была признать, что выглядит оно вполне логично. Сюда укладывалось то, что против других романов Анны Виктор не протестовал. – А сам Рыбаков… – вопросительно начала она. – Гетеросексуален до мозга костей, – заверил Дрозд. – Когда-то ему нравились женщины определенного типажа: стройные брюнетки. «То есть такие, как Стрельникова». – Если ты прав, то понятно, почему Рыбаков и Стрельников поссорились. Допустим, Виктор приехал к нему… Зачем? – С непристойными предложениями, – пришел на выручку Дрозд. Света подозрительно взглянула на него, но он был серьезен. – Хорошо, с предложениями, – согласилась она. – Рыбаков – вовсе не тот общительный веселый парень, каким был раньше. Может быть, Виктор рассчитывал хотя бы на спокойный разговор, но ничего не вышло. Олег его отверг и высмеял. – Высмеял? – усомнился Дрозд. – Не похоже на него. – Мы же не знаем содержание их разговора. Может, он его оскорбил. Или Рыбаков вообще был гомофобом. – Раньше не был. Не забывай, в какой среде он вращался. Тут, знаешь, долго гомофобом не побудешь. Это как приехать в Голландию и ненавидеть тюльпаны. – Ты сам говорил, что он сильно изменился, – напомнила Света. – На фотографии ты его даже не узнал. Мог поменять и убеждения. – Хорошо, допустим, так. Отверг, высмеял, и Стрельников его застрелил в состоянии аффекта. А перед уходом из дома захватил пистолет. Дрозд осекся и резко помрачнел. – Леш, ты чего? – Света подергала его за рукав. – Лешка! Что ты придумал? Он отодвинул тарелку с недоеденным мясом. – Не придумал, а кое-что понял. Знаешь, о чем говорит этот факт? – О чем? – О том, что ты была права. Дело не в манекене. – Почему? – Смотри: убийца забрал пистолет с места преступления. И не выкинул в ближайшую реку, как сделал бы на его месте любой нормальный человек, а носил с собой. Пистолет – это железная привязка к преступлению. Именно поэтому от орудия убийства обычно избавляются в первую очередь. – А он не избавился… – Нет. И это может означать только одно: когда он уходил из дома Рыбакова, то уже знал, что пистолет ему понадобится. Света широко раскрыла глаза. – Он знал, что пойдет убивать меня! – Вот именно. И это случилось до того, как ты поехала к Стрельниковой. Значит, что-то заставило его считать тебя опасной! С Рыбаковым тебя связывает одна-единственная встреча. Света, вспоминай! Что такого ты могла увидеть у него? – Оторванный рукав халата! – в полном отчаянии сказала она. – Что? – Шарф! – не останавливаясь, продолжала перечислять Света. – Пишущую машинку старую! Грязные миски. Швабру. Пятнадцать расчлененных стульев. – Погоди! – перебил Дрозд. – Что значит расчлененных? – Ну, ножки отдельно, сиденья отдельно. Может, их было не пятнадцать, а восемь, я не считала. – Что еще? Может, фотографии на стенах? Записки на столе? – У него весь стол был в записках! А также в чашках, чайных пакетиках, огрызках карандашей и… Света запнулась. – Что? Света еще раз проверила то, что подсказывала ей память. – Ты знаешь, – удивленно проговорила она, – я, кажется, видела пистолет. Дрозд схватил ее за руку: – Где? – Как раз на столе. Ты сейчас сказал, и я вдруг вспомнила. Из-под пары листов торчала короткая черная рукоятка. Знаешь, как если бы пистолет просто валялся на столе, а потом на него небрежно бросили сверху листы бумаги. – Бросили или специально прикрыли? – быстро спросил Дрозд. – Света, это важно. Вспомни! Если прикрыли, это означает, что Олег ждал кого-то, кого он сильно боялся. Вряд ли он подготовил оружие к твоему приезду. Олег, конечно, не любил фотографов, но не до такой же степени. |