Онлайн книга «Близнецы по несчастью»
|
– Иду, иду, папа! – она дружелюбно посмотрела на нас. – Это Никита, – представил меня хозяин. – Журналист из Приреченска, я тебе говорил. Ее рукопожатие было сильным и уверенным. – Пишет докторскую диссертацию, – не преминул похвастаться гордый отец между делом. – Поэтому мы с женой заняты правнуками и стараемся по возможности помогать. Кстати, дорогая, ты не делала в гостиной генеральную уборку? Женщина поняла его с полуслова: – Что-то не можешь найти? – Старый альбом. Виктория Ярославовна пожала плечами: – К сожалению, понятия не имею, где он. Кажется, я его сто лет не видела. Погоди, сейчас спрошу у Антона. Он в последнее время устраивает здесь посиделки. – Это мой старший правнук, – пояснил Черных. – Однако он не стал бы… Не слушая отца, женщина набирала мобильный внука. – Антошка, ты не видел старый дедушкин альбом? Да, с военными фотографиями. В чулане? – на ее усталом, но все еще привлекательном лице появилось удивленное выражение. – Ты ничего не путаешь? Хорошо, посмотрю. – Быстрым шагом она вышла в прихожую и вскоре вернулась со старым альбомом из потрескавшейся черной кожи. – Этот, папа? Губы Ярослава Ивановича затряслись: – Как он посмел? – Если ты об Антоне, он его не трогал, – бросила Виктория. – Мальчик сам был поражен, почему ты вдруг отправил в кладовку снимки фронтовых годов. – Я… Я… – хозяин не мог подобрать слов. – Впрочем, ладно. На старика можно списать все. Давайте посмотрим фотографии, – сухая, как кора дерева, рука бережно листала страницы. – Никитушка, а мы ведь здесь моложе вас, представляете? – внезапно его лицо стало серым. Толстый альбом едва не выпал из дрожащих рук: я вовремя подхватил его. Старик пытался что-то сказать, показывая на пустые страницы. Кто-то безжалостно вырвал фотографии, оставив лишь следы старого клея. – Вика! – крик Ярослава Ивановича повис в воздухе лопнувшей струной. – Вика! Дочь примчалась по первому зову. Бледное, без кровинки, лицо отца напугало ее, и она растерянно посмотрела на нас: – Что случилось? – Где фотографии? – спросил Коротков. Она прищурилась: – Вы хотите сказать, их нет? Черных схватился за сердце: – Мои фронтовые фотографии… Они пропали… Женщина обиженно поджала губы: – Мы их не трогали. – Значит, кто-то их похитил. Она рассмеялась над моим предположением: – Да кому они нужны? – С некоторых пор эти черно-белые выцветшие снимки на вес золота, – заверил ее я. Коротков нервно дернулся всем телом: – Вика, вызови такси. Поедем ко мне. Она покачала головой: – Хотите, чтобы я отпустила отца в таком состоянии? Поезжайте без него. Ярослав Иванович умоляюще взглянул на дочь: – Ну, пожалуйста, дорогая. Ты же знаешь: не будет мне покоя… Виктория махнула рукой: – И что мне с вами делать? Ладно, только домой тоже на такси. Сидя в неубранной гостиной Владимира Егоровича, мы молчали. Впрочем, говорить было не о чем. Я уже знал: и здесь нас постигнет неудача. Фотографии, повествующие о героической молодости друзей, испарились, как снег в жаркий день. Григорий Иванович потянулся к телефонной трубке: – Я позвоню домой? Ему никто не ответил. Все понимали: сделать это просто необходимо. Двадцатилетний внук Прохоренко, быстро отыскавший старый альбом, произнес фразу, к которой я был готов: – Здесь нет снимков, дед, лишь пустые страницы. Фронтовые товарищи сдавали на глазах, и я стал опасаться за их здоровье. Без этих беспомощных стариков мне не под силу раскрутить сложное и опасное дело, да, именно сложное и опасное – в этом я давно не сомневался. – Их мог похитить только тот, кто интересовался ими, – констатировал я. – Вспомните, пожалуйста, не приходили ли к вам люди, просившие показать военные снимки? Пожилые товарищи переглянулись. – Конкретно за фотографиями не приходил никто, – ответил за всех Прохоренко. Я покачал головой: – Вы все понимаете буквально. Попробуем взглянуть по-другому. Вы – ветераны войны, участники подпольного движения. Не сомневаюсь: у вас постоянно берут интервью, приглашают в школы и другие организации. Возможно, кто-то пожелал взглянуть на снимки. Расскажите, пожалуйста, о подобных фактах. Владимир Егорович заскрипел зубами: – Их спрашивал ваш коллега, пропавший без вести. – Точно, – хором подтвердили остальные. Я почувствовал опасность. Сейчас мы могли пойти по ложному следу. – Коваленко не стал бы воровать, – уверенно сказал я. – И вообще, если бы они ему были необходимы, сейчас не проблема сделать копии. Он попросил бы парочку, но не стал бы прямо-таки выдирать их из альбомов. – Никита прав, – глухой голос Черных словно подвел черту под нашим спором. – Корреспондент ничего не выносил из квартиры. Он копировал все на цифровой фотоаппарат. Коротков заулыбался: – А ведь точно! Чуть невиновного не оговорил! – Не расслабляйтесь! – я предупреждающе поднял руку. – Вы еще не вспомнили ничего нужного и важного. Григорий Иванович вдруг хлопнул себя по лбу: – А ведь нами интересовались еще и другие журналисты. Приходила ко мне в Приреченске одна корреспондентка или писательница… – он в волнении тер подбородок, заросший седой щетиной. – Говорила, что собирает материал для энциклопедии о подпольном движении. Я показывал ей фотографии. Владимир Егорович не дал ему договорить: – Высокая, худенькая, с длинными черными волосами? Она сказала мне… в общем, не хочется повторяться… – Эта дама была и у меня, – сообщил Черных. – Очень приятная девушка. Не думаю, чтобы занималась позорным делом. – Мне тоже не верится, – достав платок, Ярослав Иванович промокнул выступившие на лбу капли пота. – Я, кстати, сам задал вопрос, не хочет ли она посмотреть старые снимки. – И все-таки вы вспомнили о ней, – я продолжал гнуть свою линию. – Почему? – Потому что больше никто из гостей, которые иногда меня навещают, не трогал альбом, – вырвалось у Ярослава Ивановича, но он тут же поправил себя: – Однако это ничего не значит… – Не значит, – согласился я. – Но мы обязаны рассмотреть все варианты. Итак, к вам приходила сотрудница какого-то издательства. Она представилась? – Да, очень распространенное русское имя – Маша, – улыбнулся Прохоренко. |