Онлайн книга «Трижды одинокий мужчина»
|
– Игнаша! Ты ли это? – Аркадий! Секунда – и молодой человек очутился в крепких объятиях Лещинского. – Как ты, дорогой? – Нормально. А вы? Поэт почти не изменился. Те же густые волосы пшеничного цвета, чуть-чуть, правда, подпорченные сединой, те же яркие голубые глаза, та же широкая улыбка. – Я только вчера приехал, – пояснил он товарищу. – Ты читал газеты? – Иногда. – Тогда должен был обо мне слышать. – К сожалению... Лещинский не обиделся: – Я, брат, пол-Европы пропахал в должности военкора. Был три раза ранен. А уж наград боевых не счесть! Игнат с восхищением смотрел на него: – Поздравляю. – Благодарю. Оба рассмеялись. – Стихи не забросил? – поинтересовался Лещинский – Ты же у нас талант. – Нет. – Тогда приходи завтра ко мне домой, – он вытащил потрепанный блокнот, вырвал лист и изгрызенным карандашом написал адрес. – Подойдут все, кто остался жив, – лицо его помрачнело. – Многих война скосила. Тяжело далась нам победа. Они помолчали, почтив память павших. – Ну, придешь? – Могу только после школы. – Отлично, – Аркадий потрепал его по плечу. – Раньше шести вечера все равно не соберемся. Этого момента Игнат ждал весь день. Четыре долгих года он никому не показывал свои произведения. И вот пришло время. К Аркадию он явился без опозданий. Лещинский проводил его в маленькую комнату, где за накрытым столом уже сидело несколько человек. – Узнаете коллегу? Хомутов окинул присутствующих взглядом. С двумя он встречался и раньше – с Зинаидой Шлаковой и Егором Мацаревым. Остальных видел впервые. – Зинку и Егора ты, наверное, помнишь, – Аркадий указал на двух других. – А это наши городские прозаики – Семен Лежнев и Игорь Сопкин. Сейчас подойдут Владислав и Стасик. Через полчаса литературное общество собралось в полном составе. – Восемь человек, – констатировал хозяин. – Сколько нас было до войны, помните? – Двадцать восемь, – уточнила Зина, которая вела специальный журнал. Лещинский вздохнул: – В прежнем составе мы уже не соберемся. Пятнадцать человек погибло, десятеро пропало без вести. Предлагаю почтить их память минутой молчания. Все встали. – Выпьем за наших товарищей, геройски отдавших жизнь за страну, – Аркадий наполнил рюмки. – Наша с вами задача – по возможности увековечить их в стихах. Я так считаю. Никто не спорил. Сев за стол, члены студии начали обсуждать план работы объединения. – У нас есть возможность выпустить альманах? – спросила Зинаида. Хозяин кивнул: – А почему нет? Кто принес стихи на военную тематику? Руки подняли все. Лещинский улыбнулся: – Вот и хорошо. Один номер, считай, у нас есть. Оставите мне свои тетрадки, подборку сделаю сам. В тот день не говорили о творчестве, не читали произведения. Страшная война плугом прошлась по каждой судьбе, и люди вспоминали о ней, о тех испытаниях, которые выпали на их долю в это время. Разошлись далеко за полночь. – Я найду тебя, – пообещал на прощание Аркадий, стиснув руку Игнату. – Жди. Долго ждать не пришлось. Лещинский появился через два дня. Подкараулив Игната у школы, мужчина бросился ему навстречу: – Ты гений! Молодой человек удивленно взирал на взлохмаченного раскрасневшегося друга. – Ты пьян? – Нисколько, – мужчина обнял его за плечи. – Я прочитал то, что ты мне дал. Какие стихи! Другие на их фоне просто блекнут. Какая сила! Короче... – он сделал паузу. Хомутов пристально посмотрел на товарища. – Что? – Я послал их в Москву Константину Симонову. – Самому Симонову? Да ты рехнулся! Лещинский расхохотался: – Это ты рехнулся, раз не замечаешь очевидного, – он дотронулся до руки Игната. – Ты талант, парень! Тебе нужно получать литературное образование. – Кончай трепаться! – оборвал его молодой человек, слушая эти слова, как сладкую музыку, и не веря своим ушам. – Так ты серьезно послал их Симонову? – Разве я похож на брехуна? Хомутов побелел, потом покраснел: – И когда, по-твоему, придет ответ? – Думаю, нас не заставят ждать. – Как же ты вышел на Симонова? – Как военных корреспондентов, судьба не раз сводила нас на фронте. Ну, прощай, брат, – Лещинский поправил черную кепку. – Небось, тебя родители заждались. Да и мне кучу дел надо сделать. Кивнув младшему товарищу, Аркадий скрылся в переулке, а Игнат еще долго смотрел ему вслед. Придя домой, парень ни с кем не поделился неожиданной радостью, которая обрушилась на него. Решил дождаться ответа из Москвы. Лещинский нашел его через неделю. Помахивая перед носом Игната большим конвертом, он загадочно улыбался. – Вскрываю при тебе! Хомутов почувствовал, как дрожит. – Давай, не тяни! Ловко вытащив из конверта сложенный листок, товарищ развернул его и стал читать: «Уважаемый Аркадий! Здравствуйте! Разумеется, я вас очень хорошо помню. Рад, что и вы меня не забыли. Мне очень понравилась ваша идея – выпустить сборник стихов, посвященных войне, памяти тех поэтов, которые, к сожалению, не дожили до этого прекрасного дня. Этим я уже начал заниматься и рад, что вы оказали мне помощь – выслали стихи авторов Приреченска. Подборка, должен признаться, великолепная. Что же касается Игната Хомутова, на чье творчество вы советовали обратить внимание, хочу сказать: это совершенно справедливо. Парень, бесспорно, талантлив. Вчера показал его стихи Твардовскому. Он считает, что мы должны выпустить отдельную книжку, и я с ним согласен. Того, что вы прислали, разумеется, для сборника мало. Дайте мне его адрес, или пусть он сам свяжется со мной. Поверьте, Хомутова ждет большое будущее. С уважением, Симонов». Еле дослушав до конца, Игнат сжал кулаки. Парня бросало то в жар, то в холод. – Слыхал, талантище? – Аркадий швырнул письмо на стол. – Беги домой и поскорее возвращайся. Чем скорее мы вышлем твои творения, тем скорее увидим их в печати. Лети, – он подтолкнул ошарашенного Хомутова к двери, и тот опрометью бросился бежать. Расстояние в два квартала мальчик преодолел в считаные минуты. Дома, на его счастье, никого не было, родители еще не пришли с работы, и он без лишних разговоров побросал в сумку все свои тетрадки. Вдвоем с Аркадием они отобрали лучшее из того, что имелось, и на следующий день отправили посылку на адрес Симонова. В Москве тоже не стали тянуть. Пережив ужасы войны, еще не до конца почувствовав вкус победы, залечивавший физические и моральные раны народ нуждался в стихах, помогавших вернуться к мирной жизни и в то же время напоминавших о героических днях. |