Книга Смех Циклопа, страница 132 – Бернард Вербер

Мари-Анж переводит дыхание.

– Нет, не во время выступления. Он познакомился со мной во время садомазохистских игр. Он пригласил меня в свой замок рядом с Версалем. Там я опять встретилась со всеми этими людьми из шоу-бизнеса. Когда Дарий пришел, я хлестала плетью его брата Павла. Дарий сказал, что ему нравится мой «стиль».

– Забавно, – замечает Исидор.

– Он предложил мне заняться его другим братом, Тадеушем. Я распяла его на кресте, как святого Андрея, и хорошо потрудилась над ним. Дарий стоял рядом и подбадривал меня. Он так возбудился, что тоже привел какую-то девушку, подвесил ее за руки и начал хлестать ее плеткой рядом со мной.

– Он, что же, был садистом? – недоверчиво спрашивает Лукреция.

– Не знаю, садизм это или нет. Ему было достаточно просто смотреть. Он даже просил телохранителей, чтобы они поработали плеткой вместо него.

– Видимо, и садисты бывают ленивые, – улыбается Исидор.

– И никто не жаловался? – удивляется Лукреция.

– Нет… Это же великий Дарий, Циклоп! Девушки приходили по собственному желанию. Они надеялись получить роль в фильме. Они гордились уже одним знакомством с ним.

– Вечная история, – вздыхает Исидор. – Надо бы их предупреждать на «Курсах Флорана» [19] .

– Продолжай, – требовательно говорит Лукреция.

– Потом мы с Дарием пошли наверх и занялись сексом.

– Как два усталых палача… – иронически замечает Лукреция.

Мари-Анж надменно смотрит на нее.

– Как два победителя в мире трусов! Мы оба были хищниками, и сразу узнали друг друга.

– Да, жертв много, а палачей так мало, – сочувствует Исидор.

– Я сказала ему, что мечтаю о карьере комической артистки, и он обещал помочь. Сколько продюсеров обещали мне помощь, просто чтобы затащить меня в постель, и ничего не сделали! Дарий, по крайней мере, сдержал слово. Тадеуш стал моим продюсером, он познакомил меня с несколькими своими друзьями-журналистами, которые посещали вечеринки Циклопа. Те написали обо мне хвалебные статьи.

– Очень мило, – фыркает Исидор.

– Но Дарий не хотел, чтобы я становилась слишком известной. Он боялся потерять власть надо мной. Он ввел меня в группу «розовых громил». Я была единственной девушкой в их банде.

– А еще он тебя трахал.

– Лукреция хотела сказать, что вас связывали близкие отношения.

– Ну… Честно говоря, Дарий отличался некоторыми физиологическими особенностями.

Мари-Анж кажется смущенной.

– Какими?

– Не знаю, имею ли я право говорить об этом. Это… очень интимно.

– Ну, не тебе, с твоим послужным списком, стесняться, – усмехается Лукреция.

– У него была одна сексуальная проблема… Как в известном анекдоте. Такого нарочно не придумаешь.

Исидор погружается в размышления, он берет блокнот и просматривает шутки, которые записывал с тех пор, как начал расследование. Неожиданно он восклицает:

– Анекдот про циклопа! Я догадался, Лукреция. У Дария было только одно яичко.

Мари-Анж кивает.

– Иногда это не вызывает никаких последствий. Но Дарий… не мог нормально заниматься сексом.

– Говорят, Гитлер страдал такой же патологией. Но проверить это так и не удалось, – дополняет Исидор.

– Дарий таким родился. И по чистой случайности после несчастного случая потерял и глаз.

– Так анекдот может изменить всю жизнь человека, – бормочет Лукреция. – Может, от этого он стал таким жестоким по отношению к женщинам… и таким авторитарным по отношению к мужчинам. Он ощущал потребность в компенсации.

– Он ощущал потребность в том, чтобы чувствовать себя уверенно. Я никогда не встречала человека, так сильно ненавидевшего самого себя. Когда мы жили вместе, он просыпался по утрам с диким желанием покончить жизнь самоубийством. Он говорил: «Я – худший из людей, я достоин страшной кары, но никто и не пытается встать на моем пути. Никто не осмеливается!» Однажды, точнее, в тот день, когда его избрали «Самым популярным французом», на него словно озарение нашло. Он сказал: «Мими, избей меня!»

Лукреция и Исидор поражены.

– Он словно искал границы самого себя. Границы боли, границы страданий. Все его обожали, а он себя ненавидел. Он считал, что это противоречие может разрешить только один человек. Я.

– Женщина может возвысить мужчину, – говорит Исидор. – И даже спасти его от него самого.

Куда это его понесло? Теперь он в поэзию ударился. Вот уж не вовремя. Он бесит меня.

— Я сделала ему очень больно, но, как ни странно, именно в тот момент он и поверил в себя. Он бросил всех других любовниц. Я могу с уверенностью сказать, что стала единственной женщиной в его жизни. Я одна знала все его темные стороны. Сомнения оставили его. Он решил заняться политикой, организовать собственную партию. Однажды, когда я била его, ему пришла в голову идея. Он произнес одну-единственную фразу: «Мне нужна „Шутка, Которая Убивает“!» Он объяснил мне, что это такое. Он наконец нашел достойную цель. С того времени он стал одержимым. Он день и ночь говорил только о „Шутке, Которая Убивает“».

– Как до предела избалованный ребенок, – шепчет Лукреция. Она совершенно разочарована в человеке, которым так восхищалась.

– Не судите его строго. Он был способен и на великодушные, благородные порывы. Он мог помочь артисту просто из любви к искусству. И совершенно безвозмездно занимался благотворительностью, скрывая это от журналистов.

– Он воровал чужие скетчи, присваивал анонимные шутки! – возмущается Лукреция.

– Не надо преуменьшать его таланты. Он кое-что делал и помимо этого. Он сам придумывал скетчи и анекдоты, обладал неподражаемым талантом к импровизации. Текст скетча становился солью, сдабривающей кусок мяса. Не путайте блюдо и приправу.

– А ведь она права, – признает Исидор. – Если бы все было так просто, кто-нибудь догадался бы это сделать и до него. В его исполнении любая шутка начинала играть всеми гранями.

– Его скетчи великолепны! Комплекс неполноценности, связанный с его «циклопической» проблемой, делал Дария трогательным. Он чувствовал чужую боль. Он был добрым человеком.

Лукреция чувствует, что ее уверенность поколеблена. Похоже, Исидор готов изменить свое мнение о Дарии. Он знает, что составить справедливое суждение о человеке можно, лишь выслушав всех, кто его знал.

– Расскажите про «Шутку, Которая Убивает». Итак, в тот вечер вы тоже были в Карнаке. Что там произошло?

– Да, я участвовала в нападении на маяк-призрак. Я уверена, что Дарий ожидал более серьезного сопротивления. Клянусь, он думал, что они будут вооружены, вступят в бой, что начнется сражение…